НОВОСТИ УКРАИНСКОЙ ПСИХИАТРИИ
Более 1000 полнотекстовых научных публикаций
Клиническая психиатрияНаркологияПсихофармакотерапияПсихотерапияСексологияСудебная психиатрияДетская психиатрияМедицинская психология

ДЕПРЕССИЯ И РЕЗИСТЕНТНОСТЬ

В. С. Подкорытов, Ю. Ю. Чайка

* Публикуется по изданию:
Подкорытов В. С., Чайка Ю. Ю. Депрессия и резистентность // Журнал психиатрии и медицинской психологии. — 2002. — № 1. — С. 118–124.

К началу ХХI века депрессивные, тревожные и ассоциированные с ними расстройства заняли одно из первых мест в структуре психической заболеваемости. По данным ВОЗ на 2000 г. [60], они составили около 40% от общего количества зарегистрированных в мире психических расстройств. Отмечено, что до 20–25% женщин и 7–12% мужчин хотя бы один раз в жизни перенесли депрессивный эпизод, а 3-4% всего населения планеты страдает рецидивирующей депрессией [11, 94, 61]. Согласно исследованиям M. Rendon, 1996 [88], депрессивные расстройства наблюдаются у 34% стационарных психиатрических больных и у 65% больных, находящихся на диспансерном наблюдении. В ряде эпидемиологических исследований последних лет было установлено, что в популяции панические расстройства формируются у 9–10% населения [23, 55]; генерализованное тревожное расстройство — у 5,5% [38]; социальная фобия — у 3% [80]. В то же время обсессивно-компульсивным расстройством страдает 2–5,5% популяции, а субклинические проявления встречаются у 19% населения планеты [15, 38, 49, 71]. Соматоформные расстройства, по различным данным, возникают у 0,2–2% [91] — 4% [73] населения и занимают до 25% от всей терапевтической патологии [39].

На протяжении ХХ века был зарегистрирован экстенсивный рост депрессивных расстройств во всех развитых странах мира. Если в начале века они встречались в популяции с частотой в 0,2% [32], то к середине 50-х гг. этот показатель возрос до 4,3–5,7%. К середине 60-х гг. он увеличился до 11,2–14%, а в 90-е гг. депрессия встречалась уже у 15–20% населения [30, 32]. При этом количество депрессивных больных, получавших стационарное лечение, увеличилось с 8% в 1914 г. [33] до 34% в 1996 г. [88]. Подобный рост заболеваемости невозможно объяснить одним лишь улучшением диагностики депрессий. По-видимому, эта динамика отражает глобальный процесс общей трансформации психической патологии.

Как известно, депрессивная, тревожная, обсессивно-компульсивная, ипохондрическая, соматоформная симптоматика по своей психопатологической структуре относится к различным регистрам психической патологии. Однако, как показывает ежедневная клиническая практика, эти психопатологические феномены зачастую сосуществуют. В традиционной отечественной психиатрии для объяснения сродства «депрессии», «фобии», целесообразности их рассмотрения в рамках единой нозологической единицы был применен синдромологический принцип. Ещё Ю. В. Каннабих [17] в 1914 г. описал гипотимическую, апатическую, астеническую, ипохондрическую, психопатическую и дипсоманическую циклотимию. Ф. Е. Рыбаков (1914) [33] дополнил данную классификацию тревожным, обсессивным и дромоманическим типами депрессии. В классификации Е. С. Авербуха (1962) [1] были описаны меланхолический, тревожно-депрессивный, астено-депрессивный, депрессивно-деперсонализационный, обсессивно-депрессивный, депрессивно-ипохондрический варианты депрессии. По С. Н. Мосолову (1995) [27] возможны следующие типы депрессивного синдрома: гипотимный, астенический, апатический, тревожный, маскированные депрессии (с сомато-вегетативной, алгической и инсомнической картиной) и депрессии с гетерономной симптоматикой (обсессивной, ипохондрической, бредовой). А. С. Тиганов (1997) [42] кроме перечисленных, выделил ещё дисфорический тип депрессии.

Как следует из приведённых классификаций депрессий, практически все типы депрессивных синдромов были описаны ещё в начале ХХ века. Мы не нашли убедительных сведений о характере распространённости того или иного депрессивного синдрома в начале столетия, кроме данных Ф. Е. Рыбакова (1914), который оценивал частоту классической меланхолической депрессии в 21% [33]. В настоящее время, по различным данным [25, 42, 46], меланхолическая депрессии встречается у 10,3–18,4% больных, тревожная — у 13,3–21,1%, анестетическая — у 11,9%, адинамическая — у 5,5–26,3%, дисфорическая — у 7,7–10,2%, ипохондрическая — у 27,3%, бредовая — у 22,7%, обсессивная — у 4,7% больных, истерическая — у 0,7% больных. Но, с другой стороны, А. С. Тиганов [42] оценивает частоту всех гетерономных депрессий (ипохондрических, обсессивных, бредовых) в 19,7%. Из приведённых данных напрашивается вывод о том, что удельный вес практических всех депрессивных синдромов (кроме обсессивного) примерно одинаков.

В англо-американской психиатрии, традиционно стоящей на кластерном принципе, сформулирована концепция «расстройств депрессивного спектра» [70]. Согласно данной теории между типичной униполярной депрессией и тревогой находится целый континуум переходных форм. В этот континуум входят панические атаки, фобии, обсессивно-компульсивные, импульсивные (трихотиломания, клептомания и другие расстройства самоконтроля) расстройства, нервная анорексия и булимия, ипохондрические, соматоформные расстройства, дистимия, наркомании, а также тики и синдром дефицита внимания у детей. При этом относительным критерием разграничения тревожных и депрессивных расстройств является фактор реактивности — аутохтонности. В теоретическом же плане концепция расстройств депрессивного спектра объясняется принципом «коморбидности» и подтверждается биохимическими, генетическими исследованиями, а также положительным терапевтическим эффектом при применении тимоаналептических средств. Под коморбидностью понимается возникновение однотипных стержневых симптомов, обладающих определённым стереотипом развития, в рамках различных диагностических конвенциональных классов. Именно классов, а не синдромов [54]. Сосуществование таких стержневых симптомов, например «депрессии» и «тревоги», может быть объяснено их внутренним сродством, взаимной предиспозицией или искусственной дихотомией единого сложного синдрома. Следовательно, проблема коморбидности в рамках синдромально-нозологического направления в психиатрии лишена смысла, а само понимание синдрома в «нозологической» и «кластерной» психиатрии не совпадает.

S. McElroy [82], со ссылкой на M. Hamilton, отмечает, что тревожная и депрессивная симптоматика сосуществует у 83–96% больных. При проведении многочисленных исследований было установлено, что 30–56% больных большим депрессивным расстройством удовлетворяли критериям генерализованного тревожного расстройства [66, 90]; 40–87% — панического расстройства [66, 74, 80]; 32–42% — критериям специфических фобий [90]. По данным О. П. Ветроградовой [8], у 67,7% больных развитию панических атак предшествовала депрессивная симптоматика, а у 34,3% депрессия развилась в последующем. У 35–80% больных, отвечающих критериям большого депрессивного расстройства, была также выявлена обсессивно-компульсивная симптоматика [82, 87, 90]. При этом у 55,6% больных, страдающих обсессивно-компульсивным расстройством, манифестации обсессий предшествовала депрессивная симптоматика [8]. В то же время, около 30–60% больных с большим депрессивным расстройством отвечают критериям соматоформных расстройств: соматизированным, ипохондрическим, болевым, вегетативным [62, 70, 78]. По данным S. McElroy [82], у 20% больных с импульсивными расстройствами и у 50–75% с нервной анорексией или булимией наблюдается отчётливая депрессивная симптоматика. В 25–50% случаев депрессивная фаза развивается на фоне дистимии (т. н. «двойная депрессия») [73]. В 20–55% случаев депрессивный эпизод начинается с расстройств адаптации [40, 97].

Несмотря на высокую эффективность антидепрессантов, в среднем 30–60% больных с патологией, относящейся к расстройствам депрессивного спектра, оказываются резистентны к проводимой тимоаналептической терапии [81, 84].

Согласно общепринятым критериям [27, 49], депрессия считается резистентной, если в течение двух последовательных курсов (по 3–4 недели) адекватной монотерапии фармакологически различными препаратами, отмечается отсутствие или недостаточность клинического эффекта (редукция симптоматики по шкале Гамильтона или Монтгомери составляет менее 50%). Оценка эффективности антидепрессивной терапии [29] предполагает следующие критерии: уменьшение степени выраженности депрессивной симптоматики по шкале Монтгомери на 50% соответствует достаточному эффекту, на 21–40% — умеренному эффекту и менее 21% — незначительному эффекту. Адекватной дозой антидепрессанта считается доза, эквивалентная 200 мг имипрамина [57] или 200–300 мг амитриптилина [27, 59].

Следует различать абсолютную (истинную, первичную, генетическую) резистентность, возникающую ко всем фармакологическим и немедикаментозным средствам, и псевдорезистентность (вторичную, приобретённую), формирующуюся только к определённым препаратам и их сочетаниям, а также резистентность, связанную с какими-либо побочными эффектами. M. E. Thase, A. J. Rush (1997) [93] выделяет пять стадий резистентности. Первая стадия — неэффективно адекватное лечение одним антидепрессантом любой фармакологической группы (эффект отсутствует у 35–40% больных [49]). Вторая стадия — неэффективно адекватное лечение двумя антидепрессантами различных фармакологических групп (эффект отсутствует в 35–50% случаев [59, 89]). Третья стадия — неэффективно адекватное лечение антидепрессантом в комбинации с литием или другим нормотимиком (эффект отсутствует в 52–72% [83]). Четвёртая стадия — неэффективно лечение гетероциклическим антидепрессантом и тимоаналептиком — обратимым ингибитором МАО или литием и ИМАО (эффект отсутствует в 40% случаев [77]). Согласно Ф. Яничак [49], с обратимыми ИМАО нельзя сочетать дезипрамин, нефазадон, ремерон, венлафаксин и СИОЗС. Пятая стадия — отсутствие эффекта при проведении курса ЭСТ (эффективность — 50–84% [51,86]), что фактически является критерием отграничения истинной и псевдорезистентности.

Проблема резистентных к терапии состояний тесно связана с фундаментальными характеристиками болезненного процесса — с фактором течения и формированием негативной (дефицитарной) симптоматики. За период с 1945 по 2000 год количество затяжных депрессий продолжительностью до двух лет увеличилось с 20 до 45% случаев [60, 79]. А по данным H. Akiskal (цит. по Р. Я. Вовину, 1989) [11], неблагоприятное течение депрессивного синдрома возросло в период с 1912 по 1975 годы с 5 до 15–28% от всех случаев. В 10–18% случаев, не смотря на адекватную терапию, депрессии приобретают хроническое течение, продолжительностью более двух лет [52, 54, 68]. У 45% больных формируются лишь непродолжительные (до 6 месяцев) ремиссии [72, 92]. При этом у 70–85% больных, перенёсших депрессивный эпизод, в последующем развиваются рецидивы [54], на первом году ремиссии у 21% больных, на втором году — у 32% и на третьем году ремиссии — у 35% больных [85]. С 1961 по 1971 гг. повторные, в течение одного года, поступления в стационар депрессивных больных возросло с 6 до 29 процентов [41]. По данным Ю. Л. Нуллера [28], хроническое течение свойственно обсессивным и ипохондрическим депрессиям, среди которых оно встречается у 71% больных. Затяжным течением отличаются также тревожные (у 17% больных) и адинамические (у 34% больных) депрессии [45]. Обсессивно-компульсивные расстройства в 41–55% случаев также обладают хроническим течением [38]. Хроническое течение характерно для панических и фобических расстройств — у 70% и у 77,3% больных соответственно [23]. При этом, у 18,3% больных динамика фобического синдрома носит прогредиентный характер [34]. Отдельного упоминания заслуживает вопрос о спонтанной длительности депрессивной фазы. Ф. Е. Рыбаков (1914) [33] считает, что средняя продолжительность депрессивной фазы составляет 6–9 месяцев. В то же время он описывает случаи как с более длительными — затяжными (до 2–5 лет), так и транзиторными (около 1 недели) фазами. По данным D. J. Kupfer, E. Frank на 1992 г. [76], предположительная спонтанная длительность депрессивной фазы также составляет 4–9 месяцев.

При рассмотрении проблемы негативных расстройств, формирующихся у больных с депрессивной патологией, следует различать сохраняющиеся аутохтонные колебания аффекта, изменения личности и собственно негативные симптомы. В 30-е гг. ХХ ст. «выздоровление» больных, страдающих МДП, наступало в 70–80% случаев [7, 12, 48]. В настоящее время полные ремиссии при депрессивных расстройствах формируются лишь у 36–41% больных [36, 46]. По различным данным [5, 10, 27, 35, 40, 56, 63, 83] у 20–47% больных униполярной депрессией в ремиссиях сохраняются стёртые аутохтонные депрессивные фазы. У 45–65% больных в ремиссиях формируются невротические черты, соматизация по типу coping-эффекта и депрессивное развитие личности в виде своеобразного «стиля жизни». В ремиссиях у 65–71% больных депрессивными расстройствами наблюдается негативная симптоматика в виде снижения активности по астеническому или адинамическому типу [16, 35] на фоне неспецифической редукции энергетического потенциала G. Huber’а [37] и «вигильности сознания» A. Ey’а (снижение уровня синтетического мышления, нарушение концентрации внимания) [43]. А. Б. Смулевич (2001) [39], со ссылкой на D. Watson, описывает так называемую «негативную аффектацию» — анестезию, «депрессивную девитализацию», ангедонию и адинамию. Кроме того, П. В. Бирюкович [6] к негативным симптомам эндогенной депрессии отнёс разнообразные расстройства, связанные со снижением тонуса вегетативной системы, которые возникают на этапе ремиссии у 29% больных.

Необходимо особо подчеркнуть, что «резистентность» и «затяжное течение» — это не тождественные, а различные взаимоперекрывающиеся биологические процессы. Если первое понятие относится к реактивности организма, то второе — отражает тип течения самого болезненного процесса. Как следует из анализа литературных данных, говорить об однозначном и достоверном снижении резистентности депрессий к тимоаналептической терапии, несмотря на новые эффективные фармакологические средства, затруднительно. В 30-е гг. ХХ ст. неудовлетворительный эффект от проводимой терапии (ЭСТ, рентгенотерапия, амиталовый сон, сульфозин, опиаты, барбамил и пр.) составлял 20–30% [7, 12, 48]. С появлением первых трициклических антидепрессантов к 60-м гг. резистентные к тимоаналептической терапии депрессии составляли те же 20–30% [1, 36, 41, 46]. А к концу 90-х гг. этот показатель, по различных данным [52, 53, 59, 72, 95], составил даже 25–35%. Причём, у 10–18% больных резистентность обнаруживалась ко всем видам терапии [49, 52, 54, 68], у остальных же пациентов резистентность преодолевалась применением более адекватных методов терапии.

Что касается так называемой гетерономной симптоматики, то, согласно эпидемиологическим исследованиям, неудовлетворительный терапевтический эффект при дистимиях и «двойных депрессиях» составляет 40–70% [77, 91]; при тревожных расстройствах — 40% [53, 55], при фобиях — 50% [49], при обсессивно-компульсивном расстройстве — у 50–60% пациентов [23, 71]. В отечественной психиатрии изучение резистентности проводилось в зависимости от клинико-психопатологической структуры депрессивного синдрома. В авторитетных исследованиях [4, 11, 42] было доказано, что высокой резистентностью обладают гетерономные депрессивные синдромы: анестетический, депрессивно-фобический и сенесто-ипохондрический — в 50–70% случаев. Доля же резистентных случаев при тоскливых, тревожных, адинамических, соматизированных и дисфорических вариантах депрессивного синдрома составляет 20–40% [26, 27, 42] Однако, по данным H. Hippius (1970) [67], гетерономные симптомы с одинаковой частотой наблюдаются как у резистентных к терапии больных, так и у нон-респондеров.

Для лечения резистентных психозов, в том числе и депрессивных, с начала ХХ века применялись разнообразные методы биологический терапии: ЭСТ, сульфозинотерапия (Schroeder–Knud, 1924); рентгенотерапия (Я. А. Ратнер, 1924). С 1956 г. (А. Эй, А. Дешан, Е. Бернар) в психиатрии с той же целью применяется краниоцеребральная гипотермия, с 1948 г. — разгрузочно-диетическая терапия (Ю. С. Николаев), а с 1977 г. (Wagemaker) — методы экстракорпоральной детоксикации — гемодиализ и плазмаферез. Кроме того, в настоящее время для преодоления резистентных к тимоаналептической терапии депрессивных состояний используются различные методы биологической терапии: ЭСТ, частичная депривация сна, гипобарическая оксигенация, люкс-терапия, микроволновая резонансная терапия, транскраниальная магнитная стимуляция левой префронтальной зоны коры, латеральная терапия, парная микрополяризация, внутрисосудистое лазерное облучение крови, иглорефлексотерапия [3, 4, 9, 10, 20, 21, 44, 64]. При этом доказанным эффектом в отношении резистентных депрессий обладают электросудорожная терапия — в 50–65% случаев [50, 69] и плазмаферез — в 65% случаев резистентных депрессий [24, 31].

С точки зрения общей патологии [14] резистентность — это фундаментальная биологическая характеристика живого организма. Резистентность является частным случаем реактивности организма и понимается как степень устойчивости организма к тому или иному патогенному (условно-патогенному) фактору. Иными словами, если реактивность — это совокупность всех возможных, присущих организму способов реагирования на изменения условий внешней или внутренней среды, то резистентность — это индивидуальный выбор того или иного пути адаптивных реакций, конкретный защитно-приспособительный ответ организма. Резистентность является не абсолютной, а относительно целесообразной, будучи адаптивной на суборганизменном уровне, для организма в целом она может приводить к неблагоприятным последствиям. Например, резистентность к антидепрессанту, как к условно-патогенному фактору, носит адаптивный характер по «невыгодному» для больного человека защитно-компенсаторному типу. Резистентность — генетически детерминированный процесс, сохраняющийся иммунологической и нейропамятью и разворачивающийся на суборганизменном, организменном, популяционном (групповом) и видовом уровнях. С резистентностью тесно связано понятие толерантности, т. е. индукции ферментов и снижение плотности рецепторов, возникающие в ответ на введение лекарственных веществ. Толерантность может быть генетически детерминированной и приобретённой. Приобретённая толерантность наиболее изучена у опиатов, но возможна и при приёме других лекарственных веществ [18, 22]. Так как резистентность бывает групповая и популяционная, то вполне возможна групповая толерантность к лекарственным веществам. Например, чем объяснить такой известный из повседневной практики факт, как значительное снижения эффективности антипсихотического действия ряда нейролептиков, в частности, аминазина, наблюдающееся даже у первичных больных на протяжении последнего десятилетия.

Рассматривая проблему резистентных к терапии депрессий, следует признать, что это чрезвычайно сложное явление, связанное, по меньшей мере, с четырьмя группами различных факторов.

  1. Резистентность, связанная с процессом терапевтического вмешательства.

    1. Абсолютная, генетически детерминированная резистентность ко всем медикаментозным и немедикаментозным методам терапии. Встречается у 10–18% больных [27, 49, 52].
    2. Генетически детерминированная толерантность к определённым антидепрессантам вследствие индивидуальных особенностей метаболизма. Встречается у 15–17% больных [59, 72, 95].
    3. Конкурентное взаимодействие антидепрессантов с другими веществами, снижающее терапевтический эффект: кортикостероиды, антагонисты Са2+-каналов, барбитураты, нестероидные анальгетики, препараты наперстянки [19, 27].
    4. Неадекватное назначение антидепрессантов, несоблюдение пациентами режима терапии. По данным на 1996 г., встречается не менее чем у 50% больных [49].

  2. Резистентность, связанная с патопластическими факторами.

    1. Наличие сосудистых, эндокринных, других интеркуррентных заболеваний, психогенных расстройств, органического церебрального фона и инволюционного периода. [11, 13, 19, 27, 67].
    2. Нециклоидная конституция: шизоидные, истерические, сензитивные, ипохондрические, ананкастные, паранойяльные черты личности и гетерогенная наследственная отягощённость [11, 19, 27, 67], что, по-видимому, и составляет так называемый дефект темперамента [96] при «периодических дегенеративных психозах» старых авторов.
    3. Наличие неблагоприятной социальной ситуации [11, 19, 27].

  3. Резистентность, связанная с самим болезненным процессом.

    1. Формирование негативной симптоматики: неспецифическое снижение энергетического потенциала [37], негативная аффектация [39], резидуальные астенические состояния [16], нажитая реактивная лабильность [46], психопатоподобные или депрессивные изменения личности [37, 46].
    2. Затяжной или хронический тип течения депрессивного синдрома с циркулярностью в ремиссиях и медленно нарастающей прогредиентностью с формированием «депрессивного стиля жизни» [35].
    3. Устойчивость гетерономных симптомов: обсессивного, ипохондрического, деперсонализационного. При этом остаётся непонятным генез, например, затяжной обсессии: она обладает устойчивостью как симптом, как регистр психической патологии, или как компенсаторный механизм?

  4. Резистентность, связанная с популяционными закономерностями.

    1. Связанная с глобальной фазностью психической патологии.

      Известно, что по мере развития цивилизации происходит медленное, но постоянное изменение не только клинической картины конкретного заболевания (патоморфоз), но и самой структуры заболеваемости. Это и эпидемии сифилиса и проказы в европейских странах в XIII и в XIV–XV вв., и появление СПИДа в XX веке. Это и почти что полное исчезновение прогрессивного паралича к 60-м гг. ХХ столетия и резкий рост неврозов с начала прошлого века. В 1988 г. (E. Hare) [65] была сформулирована гипотеза «новизны» шизофрении. Автор на основе анализа большого количества документальных источников пришёл к выводу, что психическая патология, которую можно было бы квалифицировать как «везаническую» (шизофреническую), в ведущих европейских странах, резко возросла с начала ХІХ столетия.

      Проведённый нами анализ литературных данных позволяет сделать вывод, что с конца 50-х гг. ХХ века среди населения экономически развитых стран резко возросла заболеваемость депрессивными расстройствами. При этом с одной стороны, по сравнению с началом века новые синдромальные формы депрессии не возникли, различные депрессивные синдромы в популяции встречаются с примерно равной частотой, определённых данных о возрастании удельного веса какого-либо депрессивного синдрома нет. С другой стороны, течение депрессивного синдрома приобрело тенденцию к хронификации, без изменения спонтанной длительности фаз, но с формированием непродолжительных, низкого качества ремиссий и медленно нарастающей прогредиентностью по типу астено-депрессивного развития. Кроме того, по сравнению с допсихофармакологической эрой, применение антидепрессантов не вызвало существенных изменений в долгосрочном прогнозе депрессий. В то же время антидепрессивная терапия способствует более быстрой редукции наиболее «опасных» и ярких симптомов, что согласуется с данными L. Ciompi, 1980 [58] по отношению к шизофрении. Количество же резистентных к терапии депрессий существенно не изменилось и составляет от 20 до 30% от всех депрессивных состояний, что свидетельствует о необходимости поиска новых биологических методов их лечения.

    2. Резистентность, связанная с культуральными факторами.

      Резкий рост депрессивной патологии, возникший с конца 50-х гг. ХХ в., совпал с трансформацией «западного общества» из индустриальной в постмодернистскую культуру. Данное совпадение нам представляется не случайным. Ведь эпоха постмодерна характеризуется разрушением традиционного стиля жизни. Происходит постепенное вытеснение человека из реального общения в виртуальные миры, что, по-видимому, способствует формированию у него депрессивного мировоззрения.

В заключении мы хотим отметить, что понимание бредового и депрессивного расстройств в качестве болезней цивилизации не лишено основания. Если шизофрения распространилась в период индустриального общества, то депрессия является болезнью постмодернистской цивилизации. И если динамика шизофрении характеризуется тенденцией к приобретению приступообразного течения с трансформацией клинического содержания от бреда одержимости к бреду особого значения и воздействия [47], то трансформация депрессивных расстройств происходит в сторону их хронификации и изменения болезненной симптоматики от идей самообвинения к депрессивному стилю жизни.

Всё вышеизложенное свидетельствует об актуальности поиска новых и модернизации известных методов биологической терапии депрессивных расстройств. Предложенную же схему резистентности необходимо учитывать при разработке более эффективных моделей медико-социальной реабилитации психически больных, повышения качества их жизни и уровня реинтеграции в обществе.

Литература

  1. Авербух Е. С. Депрессивные состояния. — Л., 1962. — 193 с.
  2. Авруцкий Г. Я., Прохорова И. С., Райский А. Роль соматических факторов в клинике и терапии так называемых маскированных депрессий // Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. — 1987. — Т. 87, вып. 4. — С. 29–38.
  3. Авруцкий Г. Я., Недува А. Л. Лечение психически больных. — М.: Медицина, 1988. — 528 с.
  4. Авруцкий Г. Я., Мосолов С. Н., Шаров А. И. Сравнительная эффективность тимоаналептической терапии депрессивных и депрессивно-бредовых состояний при фазнопротекающих психозах // Социальная и клиническая психиатрия. — 1991. — № 1. — С. 84–91.
  5. Аксёнова И. О., Зубков Е. В., Кюне Г. Е. О некоторых подходах у дифференцированной терапии в ремиссиях после перенесённого затяжного депрессивного состояния // Профилактическая и противорецидивная терапия психических заболеваний. — Л., 1986. — С. 75–81.
  6. Бирюкович П. В., Синицкий В. Н., Ушеренко Л. С. Циркулярная депрессия. — Киев: Наукова думка, 1979. — 324 с.
  7. Быховская М. В. Влияние сульфозиновой терапии на различные формы душевных заболеваний и на основы психопатологического синдрома // Труды 1-й московской психиатрической больницы. — М., 1939. — Вып. 2. — С. 268–286.
  8. Ветроградова О. П. Тревожно-фобические расстройства и депрессия // Тревога и обсессии. — М.: НЦПЗ РАМН, 1998. — С. 113–131.
  9. Вовин Р. Я., Фактурович А. Я. Депривация сна как метод лечения эндогенных депрессий // Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. — 1985. — Т. 85, вып. 3. — С. 140–159.
  10. Вовин Р. Я. Клинические эффекты при психофармакологическом лечении // Фармакотерапевтические основы реабилитации психически больных. — М.: Медицина, 1989. — С. 10–34.
  11. Вовин Р. Я., Аксенова Л. И., Кюне Г. Е. Проблема хронизации психозов и преодоление терапевтической резистентности (на модели депрессивных состояний) // Фармакотерапевтические основы реабилитации психически больных. — М.: Медицина, 1989. — С. 151–181.
  12. Гальбо Э. З., Чернина М. П. Рентгенотерапия депрессивных состояний маниакально-депрессивного психоза // Труды 1-го Украинского съезда невропатологов и психиатров. — Харьков, 1935. — С. 414–424.
  13. Жислин С. Г. Очерки клинической медицины. — М.: Медицина, 1965. — 320 с.
  14. Зайчик А. Ш., Чурилов Л. П. Основы общей патологии. — СПб: Элби, 1999. — С. 47–83.
  15. Зохар Дж. Новые направления исследования обсессивно-компульсивного расстройства: практические клинические приложения // Тревога и обсессии. — М.: НЦПЗ РАМН, 1998. — С. 33–53.
  16. Иванов М. В., Рыбак Ю. Е., Штемберг К. С. Проблема дефектных состояний в клинике аффективных психозов // Шизофренический дефект. — СПб, 1991. — С. 30–49.
  17. Каннабих Ю. В. Циклотимия, её симптоматология и течение. — М., 1914. — 419 с.
  18. Катцунг Б. Г. Базисная и клиническая фармакология: В 2 т. / Пер. с англ. — М.–СПб: Бином, 1998. — Т. 1. — С. 12–100.
  19. Крыжановский А. В. Циклотимические депрессии. — Киев, 1995. — 271 с.
  20. Кутько И. И., Стефановский В. А., Букреев В. И. и др. Депрессивные расстройства. — Киев: Здоров’я, 1992. — 130 с.
  21. Кутько И. И., Царицинский В. И., Бачериков А. Н., Павленко В. В. Нетрадиционные методы лечения эндогенных психозов. — Киев: Здоров’я, 1992. — 138 с.
  22. Лоуренс Д. Р., Бенитт П. Н. Клиническая фармакология: В 2 т. / Пер. с англ. — Т. 1. — М.: Медицина, 1991. — С. 11–264.
  23. МакГлинн Т. Дж., Метклаф Г. Л. Диагностика и лечение тревожных расстройств / Пер. с англ. — М., 1989. — 91 с.
  24. Малинин Д. И., Недува А. А., Цуркази Э. Э. и др. Плазмаферез как средство преодоления резистентности к психотропным средствам у больных с обсессивно-компульсивными расстройствами // Тревога и обсессии. — М.: НЦПЗ РАМН, 1998. — С. 229–232.
  25. Марута Н. О., Мішиєв В. Д. Сучасні форми депресивних розладів // Архів психіатрії. — 2001. — № 4. — С. 76–80.
  26. Мишиев В. Д. Дифференциальная психофармакотерапия депрессивных состояний различной этиологии // Журнал психиатрии и медицинской психологии. — 1998. — № 1. — С. 78–87.
  27. Мосолов С. Н. Клиническое применение современных антидепрессантов. — СПб: Медицинское информационное агентство, 1995. — 568 с.
  28. Нуллер Ю. Л., Михаленко И. Н. Аффективные психозы. — Л.: Медицина, 1988. — 264 с.
  29. Пантелева Г. П., Абрамова Л. И. Ингибиторы обратного захвата серотонина в лечении разных типов эндогенных депрессий // Журнал неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. — 2000. — Т. 100, вып. 3. — С. 36–41.
  30. Петраков Б. Д., Цыганков Б. Д. Эпидемиология психических расстройств. — М., 1996. — 133 с.
  31. Пішель В. Я. Деякі механізми терапевтичної дії плазмаферезу при ендогенних психозах // Архів психіатрії. — 2001. — № 1–2. — С. 89–91.
  32. Ротштейн В. Г. и др. Эпидемиология депрессий // Депрессии и коморбидные расстройства. — М.: НЦПЗ РАМН, 1997. — С. 138–164.
  33. Рыбаков Ф. Е. Циклофрения // Труды психиатрической клиники Императорского Московского университета. — М., 1914. — Вып. 2. — С. 1–182.
  34. Сергеев И. И., Шмилович А. А., Бородина Л. Г. Условия манифестации, клинико-динамические закономерности, феноменология фобических расстройств // Тревога и обсессии. — М.: НЦПЗ РАМН, 1998. — С. 78–96.
  35. Синицкий В. Н. Депрессивные состояния. — Киев: Наукова думка, 1986. — 272 с.
  36. Смулевич А. Б., Воробьёв В. Ю., Завидовская Г. И. Вопросы дифференциальной терапии фазно протекающих депрессий // Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. — 1974. — Т. 74, вып. 6. — С. 912–918.
  37. Смулевич А. Б., Воробьёв В. Ю. Психопатология шизофренического дефекта // Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. — 1988. — Т. 88, вып. 9. — С. 100–105.
  38. Смулевич А. Б., Ротштейн В. Г., Козырев В. Н. и др. Эпидемиологическая характеристика больных с тревожно-фобическими расстройствами // Тревога и обсессии. — М.: НЦПЗ РАМН, 1998. — С. 54–66.
  39. Смулевич А. Б. Депрессии в общей медицине. — М., 2001. — 252 с.
  40. Собенников В. С. Соматоформные, депрессивные и тревожные расстройства. Сообщение 3 // Российский психиатрический журнал. — 2001. — № 2. — С. 23–27.
  41. Темков И., Киров К. Клиническая психофармакология / Пер. с болг. — М.: Медицина, 1971. — 354 с.
  42. Тиганов А. С. Эндогенные депрессии: вопросы классификации и систематики // Депрессии и коморбидные расстройства. — М.: НЦПЗ РАМН, 1997. — С. 12–26.
  43. Целибеев Б. А. Психические нарушения при соматических заболеваниях. — М.: Медицина, 1972. — 278 с.
  44. Чуприков А. П., Линёв А. Н., Марценковский И. А. Латеральная терапия. — Киев: Здоров’я, 1994. — 176 с.
  45. Шаманина В. М., Ромель Т. Э., Концевой В. А., Акопова И. Л. Затяжные депрессии при эндогенных психозах // Депрессии. Вопросы клиники, психопатологии, терапии. — М., 1970. — С. 59–74.
  46. Штернберг Э. Я., Рохлина М. Л. О некоторых клинических особенностях депрессий позднего возраста // Депрессии. Вопросы клиники, психопатологии, терапии. — М., 1970. — С. 41–52.
  47. Юрьева Л. Н. История. Культура. Психические и поведенческие расстройства. — Киев: Сфера, 2002. — 314 с.
  48. Ягодка П. Н., Ильинская А. А. О лечении душевных заболеваний прерывистым сном посредством амитал-натрия // Труды 1-й Московской психиатрической больницы. — М., 1939. — Вып. 2. — С. 85–126.
  49. Яничак Ф. Дж., Дэвис Д. М., Айд Ф. Дж. Принципы и практика психофармакотерапии / Пер. с англ. — Киев: Ника-Центр, 1999. — 694 с.
  50. Adler G., Achenbach C. Verbal perseveration after right-unilateral ECT // European Psychiatry. — 2001. — № 16. — P. 75–78.
  51. Almeida de L. A. et al. Electroconvulsoterapia. Estudo retrospectiva de 50 casos no HC-UNICAMP // Jornal Brasileiro de Psiquiatria. — 1999. — Vol. 48, № 11. — P. 493–498.
  52. Altamura A. C., Percudani M. The use of antidepressants for long-term treatment of recurrent depression // Journal of Clinical Psychiatry. — 1993. — Vol. 54, № 8. — P. 29–38.
  53. Andrews G. et al. Why does the burden of disease persist. Relating the burden of anxiety and depression to effectiveness of treatment // Bulletin of the World Health Organization. — 2000. — Vol. 78, № 4. — P. 446–454.
  54. Angst J. et al. Recurrent brief depression. A new subtype of affective disorder // Journal of Affective Disorders. — 1990. — № 19. — P. 87–98.
  55. Angst J., Wicki W. The epidemiology of frequent and less frequent panic attacks // Psychopharmacology of panic. — New York, 1993. — 24 p.
  56. Black D. W., Bell S., Hulbert J., Nasrallah A. The importance of Axis II in patients with major depression. A controlled study // Journal of Affective Disorders. — 1988. — Vol. 14, № 2. — P. 115–122.
  57. Bollini P. et al. Effectiveness of antidepressants // British Journal of Psychiatry. — 1999. — Vol. 174. — P. 297–303.
  58. Ciomрi L. The natural history of schizophrenia in the long run // British Journal of Psychiatry. — 1980. — Vol. 136. — P. 413–420.
  59. Cowen P. J. Pharmacological management of treatment-resistant depression // Advances in Psychiatric Treatment. — 1998. — Vol. 4. — P. 320–327.
  60. Cross-national comparisons of the prevalences and correlates of mental disorders // Bulletin of the World Health Organization. — 2000. — Vol. 78, № 4. — P. 413–426.
  61. Depression guideline panel. Depression in primary care. Diagnosis and detection. Clinical practice guideline. — Rockwille: US Dept. of Health Care. — 1993. — Vol. 1. — 125 p.
  62. Dworkin S. F. et al. Multiple pains and psychiatric disturbance // Archives of General Psychiatry. — 1990. — Vol. 47. — P. 239–244.
  63. Goel N. et al. Summer mood in winter depressives. Validation of a structured interview // Depression and Anxiety. — 1999. — Vol. 9, № 2. — P. 83–91.
  64. Grisaru N. Transcranial Magnetic Stimulation in mania. A controlled study // American Journal of Psychiatry. — 1998. — Vol. 155. — P. 1608–1610.
  65. Hare E. Schizophrenia as a recent disease // British Journal of Psychiatry. — 1988. — Vol. 153. — P. 521–531.
  66. Hecht H. et al. Anxiety and depression in a community sample // Journal of Affective Disorders. — 1990. — Vol. 18. — P. 1387–1394.
  67. Hippius H. Синдромальная структура курабельных и резистентных к терапии депрессий // Депрессии. Вопросы клиники, психопатологии, терапии. — М., 1970. — С. 129–136.
  68. Helmchen H. Therapy resistance in depression // Problems of psychiatry in general practice. — 1991. — P. 97–106.
  69. Horald A. et al. Continuation pharmacotherapy in the prevention of relapse following electroconvulsive therapy // JAMA. — 2001. — № 285. — P. 1299–1307.
  70. Hudson J., Pope Y. Affective spectrum disorder // American Journal of Psychiatry. — 1994. — Vol. 147, № 5. — P. 552–564.
  71. Katz R. J. et al. Clomipramine in obsessive-compulsive disorder // Biological Psychiatry. — 1990. — Vol. 28. — P. 401–414.
  72. Keller M. B. Course outcome and impact on the community // Acta Psychiatrica Scandinavica. — 1994. — Vol. 89. — P. 24–34.
  73. Keller M. B. et al. A comparison of nefazodone, the cognitive behavioral-analysis system of psychotherapy, and their combination for the treatment of chronic depression // New England Journal of Medicine. — 2000. — Vol. 342, № 20. — P. 1462–1470.
  74. Klein D. E. The diagnosis and drug treatment of psychiatric disorder. — Baltimor, 1969. — P. 23–42.
  75. Klein D. F. The treatment of atypical depression // European Psychiatry. — 1993. — Vol. 8, № 5. — P. 251–255.
  76. Kupfer D. J., Frank E. The minimum length of treatment for recovery // Perspectives in Psychiatry. — 1992. — Vol. 3. — P. 135–139.
  77. Lapierre Y. D. Pharmacological therapy of dysthymia // Acta Psychiatrica Scandinavica. — 1994. — Vol. 89. — P. 42–48.
  78. Lecrubier Y. Depression in medical practice // WPA Bulletin on Depression. — 1993. — Vol. 1. — P. 1–2.
  79. Levin S. The management of resistant depression // Acta Psychiatrica Belgica. — 1986. — Vol. 86, № 2. — P. 141–151.
  80. Lydiard R. B. Comorbidity of panic disorder, social phobia and major depression // Controversies and convention in panic disorder: AEP Symp, 1994. — P. 12–14.
  81. Maria A. Inadequacy of antidepressant treatment of patients with major depression who are at risk for suicidal behavior // American Journal of Psychiatry. — 1999. — Vol. 156. — P. 190–194.
  82. McElroy S. Comorbidity of depression // New direction of drug therapy of mental disorders. — Indianapollis, 1994. — P. 56–89.
  83. Mukhtar A., Moriss R. Assessment and management of rapid-cycling bipolar affective disorder // Advances in Psychiatric Treatment. — 1997. — Vol. 3, № 6. — P. 367–373.
  84. Nierenberg A. A. Treatment-resistant depression in the age of serotonin // Psychiatry Ann. — 1994. — Vol. 24, № 5. — P. 217–219.
  85. Post R. M. et al. Modeling of affective illness // Depression as a lifetime disorder. — Lundbeck, 1994. — P. 29–51.
  86. Prudic J. et al. Medication resistance and clinical response to electroconvulsive therapy // Psychiatry Research. — 1990. — Vol. 31. — P. 287–296.
  87. Rasmussen S. A., Tsuang M. T. Epidemiology of obsessive-compulsive disorder // Journal of Clinical Psychiatry. — 1984. — Vol.45. — P. 450–457.
  88. Rendon M. et al. // APA Annal. Meeting. — 1994. — № 4. — P. 21–31.
  89. Rothschild A. J. et al. Efficacy of the combination therapy in the treatment of psychotic depression // Journal of Clinical Psychiatry. — 1993. — Vol. 54. — P. 338–342.
  90. Rouillon F., Chignon J. M. Psychiatric comorbidity of anxiety disorders in the year 2000 // Proceedings of the meeting held in Paris 9.06.1992. — P. 26–34.
  91. Shader R. I. Manual of psychiatric therapeutic. — Washington, 1994. — P. 110–117.
  92. Simon G. E. Long-term prognosis of depression in primary care // Bulletin of the World Health Organization. — 2000. — Vol. 78, № 4. — P. 439–445.
  93. Thase M. E., Rush A. J. When at first you don’t succeed, sequential strategies for antidepressants non-responders // Journal of Clinical Psychiatry. — 1997. — Vol. 58. — P. 23–29.
  94. Ustun T., Sartorius N. Mental illness in general health practice // An international study. — 1995. — № 4. — P. 219–231.
  95. Way K., Young Ch. H. et al. Antidepressant utilization patterns in a National Managed Care Organization // Drug Benefit Trends. — 1999. — Vol. 11, № 9. — P. 6–11.
  96. Weitbrecht H. J. Депрессивные и маниакальные депрессивные психозы // Клиническая психиатрия / Пер. с нем. — М.: Медицина, 1967. — С. 59–101.
  97. Zisook S. Efficacy of bupropion // Journal of Clinical Psychiatry. — 1991. — Vol. 11, № 1. — P. 20–29.


© «Новости украинской психиатрии», 2003
Редакция сайта: editor@psychiatry.ua
ISSN 1990–5211