НОВОСТИ УКРАИНСКОЙ ПСИХИАТРИИ
Более 1000 полнотекстовых научных публикаций
Клиническая психиатрияНаркологияПсихофармакотерапияПсихотерапияСексологияСудебная психиатрияДетская психиатрияМедицинская психология

Українська версія статті »

КОМПЛЕКСНАЯ СУДЕБНАЯ ПСИХОЛОГО-ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА: ЗАБЛУЖДЕНИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ

В. Б. Первомайский, А. В. Канищев

* Публикуется по изданию:
Первомайский В. Б., Канищев А. В. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза: заблуждения и реальность // Архів психіатрії. — 2006. — Т. 12, № 1–4. — С. 175–179.

* Доклад на научно-практической конференции «Актуальные проблемы социальной, судебной психиатрии и наркологии» (Киев, 23–25 октября 2006 г.).

На протяжении последних лет комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза (КСППЭ) в Украине приобретает всё большее распространение. По своему количеству такие экспертизы, безусловно, доминируют среди иных комплексных судебно-психиатрических экспертиз. При этом в 2004 году в Украине удельный вес комплексных судебно-психиатрических экспертиз составлял 11,8%, а в 2005 году — уже 12,2%; в то же время среди судебно-психиатрических экспертиз несовершеннолетних в 2004 году комплексными были 37,1%, а в 2005 году — 37,7%1. Однако, несмотря на широкое распространение КСППЭ, в Украине практически полностью отсутствует их инструктивное и методическое урегулирование. Имеющиеся же научные публикации, в том числе монографии, посвящённые КСППЭ, оставляют нерешёнными множество спорных вопросов.

Цель настоящей работы — рассмотрение наиболее распространённых недостатков, касающихся научных, методических и правовых аспектов проведения КСППЭ в Украине.

Прежде всего, необходимо отметить те случаи, когда эксперты проводят КСППЭ, несмотря на назначение судебно-следственными органами однородной судебно-психиатрической экспертизы. При этом эксперт-психолог включается в состав экспертной комиссии только лишь за счёт проведения экспериментально-психологического исследования. Безусловно, в таких случаях психолог не выполняет роль эксперта, а оказывает консультативную помощь, давая дополнительный материал для решения диагностических и экспертных задач, относящихся к компетенции судебной психиатрии [9]. В таких случаях экспертиза не приобретает признаков комплексности и остаётся однородной судебно-психиатрической. Экспертиза может являться комплексной лишь при наличии вопросов, относящихся к сфере специальных знаний экспертов иной специальности.

Следующий заслуживающий внимания аспект касается особенностей составления акта КСППЭ. Речь идёт о ставшей традиционной форме акта КСППЭ, когда ответы на поставленные перед экспертами вопросы формулируются в общем заключении, которое совместно подписывают все члены комиссии — психиатры и психологи. Вполне очевидно, что подобный способ составления заключения не даёт возможности определить пределы компетенции психиатров и психологов, принимавших участие в экспертизе. А ведь от этого зависит доказательная ценность экспертных выводов и отношение судебно-следственных органов к акту КСППЭ в целом.

Особенно важное значение имеют те случаи КСППЭ, когда совместное участие психологов и психиатров в обсуждении результатов экспертизы приводит к формулированию общего вывода. Более того, по мнению И. А. Кудрявцева [3, 4], именно решение вопросов «совместной компетенции» определяет сущность КСППЭ и придаёт ей статус самостоятельного рода судебной экспертизы со своим «особым» предметом и особыми вопросами, которые не могут быть решены в рамках однородных экспертиз [3, 4]. Подобная роль отводится КСППЭ, в частности, при решении вопроса об ограниченной вменяемости [1, 3, 4, 8]. То есть, согласно данной концепции, заключение об ограниченной вменяемости подэкспертного формируется при совместном обсуждении представителей двух различных специальностей, которые, уточняя и корригируя мнения друг друга, приходят к общему синкретическому выводу. Однако как именно, в рамках существующего законодательства, должен осуществляться процесс совещания и убеждения экспертов разных специальностей, понять невозможно. При этом просто игнорируется тот факт, что закон связывает ограниченную вменяемость с наличием болезненного расстройства психической деятельности, а, как известно, ограничение или уничтожение способности осознавать свои действия и руководить ими является имманентным признаком такого расстройства. Нужно ли после этого особо доказывать, что выявление указанных обстоятельств полностью находится в компетенции психиатра-эксперта?

Распространённость подобного подхода и его широкое заимствование экспертной практикой поднимает вопрос о его соответствии основным законодательным требованиям, предъявляемым к судебной экспертизе. Прежде всего речь идёт о требовании соответствия заключения эксперта пределам его специальных знаний. Указанное требование закреплено в ч. 2 ст. 75 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) Украины. Аналогичные требования содержатся и в ч. 1 ст. 53 Гражданского процессуального кодекса (ГПК) Украины. Кроме того, пункт 2 ч. 2 ст. 22 ГПК Украины предполагает невозможность участия эксперта в рассмотрении дела, если выявление значимых для дела обстоятельств выходит за пределы его специальных знаний.

Статья 149 ГПК Украины специально регламентирует проведение комплексной судебной экспертизы в гражданском судопроизводстве. Указанная статья устанавливает, что комплексная экспертиза проводится не менее чем двумя экспертами различных отраслей знаний либо различных направлений в пределах одной отрасли знаний. Стоит обратить внимание, что речь идёт об экспертах, представляющих различные направления одной отрасли знаний. Такая формулировка применима к криминалистическим экспертизам, где существует экспертная специализация, и не реализуема в экспертизе психиатрической, где не существует отдельных экспертных специальностей.

В заключении экспертов указывается, какие исследования и в каком объёме провёл эксперт каждой специальности, какие он установил факты и к каким выводам пришёл. Каждый эксперт подписывает ту часть заключения, которая содержит описание проведённых им исследований и несёт за неё ответственность. В то же время ч. 3 ст. 149 ГПК Украины гласит, что общее заключение составляют эксперты, компетентные в оценке полученных результатов и формулировании единого заключения. В случае же возникновения разногласий между экспертами заключения оформляются в соответствии с ч. 2 ст. 148 ГПК. Статья 148 ГПК, в свою очередь, регулирует проведение комиссионной экспертизы и требует составления экспертом, не согласным с заключением другого эксперта, отдельного заключения, а не только выводов, по всем вопросам или по вопросам, вызвавшим разногласия.

Действующий УПК Украины не содержит норм, специально регламентирующих проведение комплексных экспертиз. Однако позиция авторов комментария УПК также сводится к тому, что комплексная экспертиза рассматривается как вариант комиссионной экспертизы: общее заключение комиссионной или комплексной экспертизы подписывается экспертами, принимавшими участие в совместной оценке всех исследований и пришедшими к согласию. В случае, если согласия между ними не было достигнуто, составляется несколько заключений экспертизы по количеству точек зрения, или одно, в котором протокольная часть подписывается всеми экспертами, а резолютивная — отдельными, под соответствующими выводами [2, с. 445].

Таким образом, разделение компетенции экспертов различных специальностей в акте комплексной экспертизы может быть реализовано путём приведения отдельного заключения в рамках одного акта. Однако, как следует из ГПК, а также из позиции авторов комментария УПК, отдельные заключения могут быть сделаны лишь при отсутствии согласия между экспертами. Между тем совершенно очевидно, что при проведении КСППЭ психиатры не могут соглашаться или не соглашаться с заключением психологов, если последние не вышли за пределы своей компетенции и не вторглись в сферу психиатрической диагностики. В данном случае согласие (в виде совместных подписей в акте), равно как и несогласие (в виде особого мнения) неизбежно влечёт за собой выход эксперта за пределы своих специальных знаний.

Оценка практики КСППЭ с точки зрения законодательного предписания персональной ответственности эксперта за своё заключение также выявляет целый ряд спорных вопросов. Как известно, экспертом может быть только физическое лицо. В соответствии с частью третьей статьи 75 УПК Украины, эксперт даёт заключение от своего имени и несёт за него личную ответственность. Статья 384 Уголовного кодекса Украины предусматривает уголовную ответственность за заведомо ложное заключение эксперта. В свою очередь, указание на ответственность эксперта, в том числе за заведомо ложное заключение, содержит ч. 13 ст. 53 ГПК Украины.

Каким же образом соотносится с указанными требованиями практика составления «единого» акта КСППЭ и, тем более, решение вопросов «совместной компетенции»? Совершенно очевидно, что персональная ответственность эксперта не может быть разделена пополам, — она либо существует в полной мере, либо отсутствует вообще. Принятие какого-либо совместного решения в рамках КСППЭ, таким образом, обезличивает процесс формулирования экспертных выводов. Подобной позиции придерживаются также М. М. Михеенко и соавт. (1999), полагая, что требования закона о даче экспертом заключения от своего имени на основании исследований, проведённых им в соответствии с его специальными знаниями, полностью распространяются на лиц, принимающих участие в проведении комплексной экспертизы [5, с. 127].

В связи с широким внедрением в практику комплексных экспертиз учёными-процессуалистами указывалось на проблему так называемого «ведущего эксперта», синтезирующего результаты исследования других экспертов и формулирующего общий вывод. Подчёркивалось, что при этом без должного внимания остаются принципиальные положения теории доказательств, что приводит к предоставлению «ведущему» эксперту определённых процессуальных функций. Однако ни при каких условиях процессуальные функции ведущего эксперта не могут отличаться от функций каждого из членов экспертной группы. Любое неравноправие экспертов, предоставление одному из них обязанности (и права) давать окончательную оценку результатам исследований, проведённых другими экспертами, разрушает гарантии объективности и достоверности экспертизы, обезличивает процесс формирования экспертных выводов и противоречит законодательному предписанию персональной ответственности эксперта за вывод, который может даваться только от его имени единолично или каждым отдельно в группе [2, с. 222–223].

С чем же связано то, что, несмотря на вполне очевидные законодательные противоречия, формируется достаточно спорное отношение к КСППЭ как к особо достоверной и надёжной форме применения специальных знаний в области судебной психиатрии? Экспертная практика показывает, что источником такого отношения являются юристы. Корни его кроются в противоречии между отсутствием инстанционности в судебной экспертизе и необходимостью оценки судом качества экспертного заключения. Первое положение опирается на формальное равенство экспертных заключений перед законом при идентичности объектов исследования. Второе имеет в своей основе содержательный признак — объективное неравенство экспертных заключений разных экспертов по одному и тому же факту, определяемое множеством обстоятельств и уровнем квалификации эксперта в том числе [6]. Такое извечное противоречие между формой и содержанием, при отсутствии методики оценки заключения эксперта, порождает «эрзац-подход». Его суть в признании априори преимущества каждой последующей экспертизы перед предыдущей в цепочке: единоличная экспертиза — комиссионная — комплексная психолого-психиатрическая — комплексная психиатрическая с включением иных специалистов, о которых имеется хотя бы упоминание в деле. Так же стационарная экспертиза имеет в сознании юристов преимущество перед амбулаторной, что далеко не всегда соответствует действительности. А если имеется два противоположных экспертных заключения — назначается третья экспертиза и итоговое решение принимается по совпадающим заключениям, что, тем не менее, не гарантирует истинности решения. Порочность такой практики очевидна и её негативные последствия ещё ожидают научного анализа.

В свою очередь у многих экспертов существует упрощённое отношение к КСППЭ, как к консилиуму врачей различных специальностей. При этом, однако, игнорируется процессуальная природа любого экспертного исследования, которое хотя бы по этой причине не может быть сопоставлено с общемедицинской практикой.

Уже привычным аргументом является представление о чрезвычайной близости и взаимном перекрытии психиатрии и психологии. Действительно, в литературе нередко встречаются утверждения о наличии у этих двух наук зон взаимного перекрытия и о том, что современное состояние этих наук характеризуется взаимопроникновением и постоянным научным обменом между ними.

Однако необходимо отметить, что в судебной экспертизе речь идёт не о предмете базовых наук (психиатрии и психологии), а о производных от них, прикладных экспертных отраслях — судебной психиатрии и судебной психологии. Приобретённые базовыми науками знания становятся достоянием соответствующих экспертных специальностей не автоматически, а путём длительного испытания экспертной и правоприменительной практикой. При этом от какого-либо научного знания (теорий, гипотез и т. д.) требуется обязательная воспроизводимость в экспертной практике. Более того, оценка какого-либо явления с позиций определённой экспертной дисциплины возможна, прежде всего, при условии чёткого и однозначного его отношения к предметной области данной экспертной отрасли. Таким образом, с точки зрения судебной экспертологии, у судебной психологии и судебной психиатрии отсутствуют какие-либо зоны совпадения (даже частичного) сфер компетенции. И если можно говорить о наличии у базовых наук каких-либо точек соприкосновения, то отличие двух производных от них экспертных отраслей является совершенно абсолютным.

Не способствует формированию корректной экспертной практики и отношение к КСППЭ со стороны судебно-следственных органов, зачастую поверхностное и нетребовательное. Наличие в одном акте психиатрических и психологических выводов с большей вероятностью «устраняет» возможные противоречия при изучении акта юристом и создаёт иллюзию общности задач, решаемых судебной психиатрией и судебной психологией. Так, например, не специалисту может представляться противоречивым и взаимоисключающим указание психиатрами на отсутствие психических расстройств (и заключение о вменяемости) при одновременном заключении психологов о наличии у подэкспертного отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством (с неболезненным нарушением способности к осознанию и руководству своими действиями).

Определённую путаницу вносит внешнее сходство и одинаковая стилизация выводов психиатров и психологов, когда в обоих случаях идёт речь о наличии (либо мере снижения) способности подэкспертного отдавать себе отчёт в своих действиях и руководить ими. В то же время, как справедливо указывал С. Шишков, вопрос о способности лица к осознанно-волевому поведению является неправомерным, если он адресован одновременно к психиатру и психологу. Заданный в столь абстрактном, недифференцированном виде, без указаний на возможную причину снижения или утраты такой способности (болезненные расстройства, неболезненные отклонения) сам вопрос становится беспредметным. Эксперты, обязанные оставаться в пределах своей компетенции, то есть в рамках психиатрии либо психологии, неспособны дать на него ответ «вообще», безотносительно к конкретному состоянию психического здоровья подэкспертного [10].

Если КСППЭ требует участия экспертов двух специальностей в совместном обсуждении результатов исследования, и в то же время эксперты должны соблюдать пределы своей компетенции, возникает вопрос: что же именно должны эксперты обсуждать при комиссионном заседании? Проведённые исследования и их результаты? Или, может быть, корригировать мнения друг друга? Как должен осуществляться процесс совещания экспертов двух разных специальностей? Очевидно, имеется в виду возможность использования психиатром своих базовых знаний в области психологии и наоборот, что предполагает определённую «расширенную» подготовку указанных специалистов [4]. Однако следует отметить, что знания психолога в области психиатрии, даже несмотря на опыт работы в судебно-психиатрическом учреждении, всегда будут неполными, поскольку имеются существенные отличия в базовом образовании, последипломной подготовке, специализации и т. д. А тот уровень «смежной» психиатрической подготовки, каким бы он ни был, не будет соответствовать характеру специальных знаний, требуемых от эксперта. И если мы признаём, что судебная психология и судебная психиатрия являются самостоятельными отраслями судебной экспертизы, то где же должна находиться зона «совместной компетенции»? Ответ на этот вопрос отсутствует. Строго говоря, попытки определиться с зоной «совместной компетенции» предпринимались, однако не удивительно, что они решались путём атеоретического, механического накопления определённых сочетаний психопатологических, ситуационных и личностных факторов, которые предлагалось оценивать одновременно психологам и психиатрам [1, 3, 8], при полном отсутствии методологического сопровождения.

Сложившаяся с КСППЭ ситуация не является случайной и имеет свои исторические и методологические корни. Не секрет, что судебно-психологическая экспертиза, со своим крайне слабо разработанным методическим аппаратом, и в силу своей относительной «молодости» как отрасли судебной экспертизы, путём «комплексирования» с судебно-психиатрической экспертизой существенно повышает свой авторитет. Кроме того, решаемые экспертами-психологами вопросы зачастую не имеют чётких юридических последствий и (за исключением диагностики аффекта, что само по себе достаточно спорно) предоставляют суду лишь данные для индивидуализации наказания.

Мы затронули лишь внешнюю сторону осуществления КСППЭ, вопросы, лежащие на поверхности проблемы. И уже это показывает наличие множества дискуссионных аспектов реализации этого института — от формальных, «технических» (касающихся оформления заключения), до принципиальных (научных и методических), обусловленных неправильным представлением о предмете двух экспертных специальностей. Ответы на них может дать методологический анализ проблемы, опирающийся на принципиальные различия в возможности комплексирования различных специальных знаний в зависимости от природы подвергаемых исследованию следов-отображений (следы-изменения, обозначения или проявления) и их различных сочетаний [7].

Пока же проведённый анализ законодательства, научной литературы и экспертной практики позволяет сделать следующие выводы.

  1. Экспертный смысл КСППЭ состоит исключительно в механической сумме судебно-психиатрической и судебно-психологической экспертиз, проводимых одновременно и в одном экспертном учреждении. Предоставить судебно-следственным органам достоверные и доказательные данные, которые было бы невозможно получить путём раздельного проведения этих двух экспертиз, КСППЭ не может.
  2. Существующая практика составления актов КСППЭ с совместными подписями психиатров и психологов (зачастую независимо от наличия условно выделяемых вопросов «совместной компетенции»), не соответствует как научным представлениям о предмете экспертных дисциплин, так и законодательству. При этом смешиваются понятия «эксперт», «специалист» и «консультант».
  3. Нарушение пределов компетенции экспертов и нивелирование личной ответственности экспертов за своё заключение лишает акт КСППЭ доказательной силы и может служить почвой для различных вариантов недобросовестного использования подобного «комплексирования».
  4. При составлении заключения КСППЭ наиболее адекватной представляется модель «один акт — два заключения», когда исследовательские, мотивировочные и заключительные части акта составляются и подписываются психологами и психиатрами полностью раздельно.

Думается, что совершенствование комплексной психиатрической экспертизы будет происходить не путём экстенсивного её расширения с включением всё большего количества медицинских специальностей, а прежде всего за счёт научной разработки методологических принципов и адекватных методических подходов, упорядочения практики и соблюдения базовых законодательных требований, предъявляемых к судебной экспертизе.

Литература

  1. Дмитриева Т. Б., Сафуанов Ф. С. Критерии ограниченной способности к осознанию и регуляции криминально-агрессивных действий обвиняемых (по материалам комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы) // Российский психиатрический журнал. — 2001. — № 3. — С. 48–57.
  2. Кримінально-процесуальний кодекс України. Науково-практичний коментар / За заг. ред. В. Т. Маляренка, В. Г. Гончаренка. — Вид. 2-е, перероб. та доп.: У 2 ч. — Київ: Форум, 2004. — Ч. 1. — 492 с.
  3. Кудрявцев И. А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза (КСППЭ) на современном этапе развития: достижения, проблемы, перспективы // Российский психиатрический журнал. — 2002. — № 3. — С. 9–18.
  4. Кудрявцев И. А. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза (научно-практическое руководство). — М.: МГУ, 1999. — 497 с.
  5. Михеєнко М. М., Шибко В. П., Дубинський А. Я. Науково-практичний коментар Кримінально-процесуального кодексу України / Відп. ред. В. Ф. Бойко, В. Г. Гончаренко. — 2-е вид. — Київ: Юрінком Інтер, 1999. — 624 с.
  6. Первомайский В. Б. Субъект судебно-психиатрической экспертизы и проблема расхождения экспертных выводов // Журнал психиатрии и медицинской психологии. — 2004. — № 4. — С. 35–42.
  7. Первомайский В. Б. К теории судебной психономики // Первомайский В. Б., Илейко В. Р. Судебно-психиатрическая экспертиза: от теории к практике. — Киев: КИТ, 2006. — С. 8–23.
  8. Сафуанов Ф. С. Комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза обвиняемых в криминально-агрессивных действиях: диагностические и экспертные оценки. Аналитический обзор. — М., 2003. — 64 с.
  9. Сафуанов Ф. С. Судебно-психологическая экспертиза в уголовном процессе: Научно-практическое пособие. — М.: Гардарика: Смысл, 1998. — 192 с.
  10. Шишков С. Понятия «вменяемость» и «невменяемость» в следственной, судебной и экспертной практике // Законность. — 2001. — № 2. — С. 25–29.

    Примечание

  1. Данные отраслевых статистических отчётных форм № 38–здоров за 2004–2005 гг.

Адрес для переписки:
editor@psychiatry.ua

Независимая судебно-психиатрическая экспертиза по уголовным и гражданским делам
Консультации, заключения специалиста, рецензии


© «Новости украинской психиатрии», 2006
Редакция сайта: editor@psychiatry.ua
ISSN 1990–5211