НОВОСТИ УКРАИНСКОЙ ПСИХИАТРИИ
Более 1000 полнотекстовых научных публикаций
Клиническая психиатрияНаркологияПсихофармакотерапияПсихотерапияСексологияСудебная психиатрияДетская психиатрияМедицинская психология

Книги »  «Він любив Вас, люди!». Доля лікаря Казимира Дубровського: Нарис, спогади, документи, творчість »
Упорядник О. Іщук

ФУРАЖКА

* Публикуется по изданию:
«Він любив Вас, люди!». Доля лікаря Казимира Дубровського: Нарис, спогади, документи, творчість / Упорядник О. Іщук. — Сарни, 2015. — 140 с.

Вечером у Степана все были в сборе. Пришёл Николай Крестелевский. Сегодня астраханцы получили с оказией посылку с воблой и выделили ему, как члену землячества, несколько жирных икряных рыбин, которые сейчас были нарезаны крупными кусками и обложены варёным картофелем в мундире. Этот натюрморт был великолепен и в тоже время неправдоподобен в своей расточительности, так как сегодня в Петрограде вместо хлеба выдали четверть фунта налущенного овса. Савельевна с подчёркнутой старинной торжественностью внесла самовар. Чай и сахарин принёс Адам Рутковский. Шёл разговор о широких кругозорах и высокой культуре профессуры Академии. Степан продекламировал несколько отрывков из «Фауста» в переводе, сделанном профессором кафедры зоологии Холодковским. Вспомнили Бородина, профессора химии, его непревзойдённую «Богатырскую симфонию», «Князя Игоря». По просьбе друзей Филипп Разумовский сел за фортепиано и с большим чувством сыграл ряд отрывков из этих произведений.

Савельевна по давней привычке стояла у косяка двери, скрестив руки на груди, с умилённой улыбкой слушала жизнерадостную беседу своих мальчиков. Сейчас всё напоминало ей молодость и вот такие же студенческие вечера.

После прекрасной музыкальной иллюстрации произведений Бородина вновь завязалась беседа о профессорах. Адам Рутковский рассказал о своём знакомстве с семьёй теперешнего профессора химии, Сергея Васильевича Лебедева. Когда Адам учился в школе поощрения художеств, он не знал, что преподавательница графики Анна Петровна Остроумова, так высоко ценившая его работы — жена профессора Лебедева. Однажды на вернисаже она познакомила Адама с мужем.

— Они оказались обаятельнейшими людьми, — сказал Адам. — Сергей Васильевич не только по внешности, но и по всему складу своей личности напоминает Чехова. Тем не менее, когда он появляется на лекциях, бледный с мешками под глазами, студенты считают, что он кутила, игрок, но никто не догадывается, что это до предела утомлённый человек. В результате бессонных ночей и напряжённой работы коллектива кафедры было положено начало новой эпохе в химии. Путём полимеризации изопрена Сергей Васильевич получил синтетический каучук. Какие грандиозные перспективы! Сейчас Лебедев и его сотрудники спешно разрабатывают промышленные способы получения каучука.

— Друзья, постойте, — видимо что-то вспомнив, прервал Адама Крестелевский, — вижу, что профессор Маркони собирается прочесть лекцию о том, как резина сделала обезьяну человеком. Но мы и без этого знаем, что человек обрезинен с первого дня своего рождения, и даже раньше, от соски до стариковских галош. И только сейчас, когда Адам Маркович упомянул имя Лебедева, я вспомнил, что шёл-то сюда для того, чтобы сообщить вам об одной сногсшибательной новости, которую можно было бы озаглавить «Кстати, о химии». Вы же знаете, что в весеннюю сессию я пятый раз провалился по органике. А вчера, наконец, сдал её, но этому помогло чудо. Напрасно академики утверждают, что чудес не бывает. Да! Именно чудо помогло мне! Сессия уже была закончена, и мне грозило отчисление в армию по академической неуспеваемости. Органика мне была необходима во чтобы то не стало.Через моего дядю, професора Православлева, получил согласие Сергея Васильевича проэкзаменовать меня у себя на квартире. Зная любовь профессора к подтянутой внешности и дисциплине, я тщательно побрился, отутюжил военный костюм и для шика достал академическую фуражку. На екзамен я шёл с глубоким волнением. Дверь открыл сам Сергей Васильевич. В халате, с подкупающей любезностью, он предложил мне раздеться и проводил в комнату. Это была огромная столовая.

— Прошу, садитесь. Будьте любезны, возьмите тему «нафталин». Вам часа будет достаточно? — сказал профессор, подавая несколько листков бумаги. Оставшись один, я сидел, как на иголках. По всему телу пошёл какой-то зуд, точно атаковали полчища блох. Зверски хотелось курить. Мешала фуражка, зажатая между колен. Я её забыл оставить в прихожей. И вот как-то незаметно прошёл целый час, а написано было всего лишь условия задания да несколько общих формул.

Вошёл Сергей Васильевич уже переодетый.

— Ну, коллега, Вы уже закончили? — мягко спросил он и потянулся к листкам. Я встал, собираясь, подать ему листки, и тут заметил, что фуражки на коленях нет. Я невольно заглянул под стол. Там великолепный боксёр ореховой масти уже доедал новенькую фуражку бывшей Императорской военно-медицинской академии. Сергей Васильевич также заглянул под стол.

— Дэзи! Ах, боже мой! Что же ты наделала?! Пошла сейчас же на место! Ну, коллега, ради бога простите! Что же мне теперь делать? — профессор был глубоко смущён, но потом овладел собою, обратился ко мне:

— Коллега, Вы, кажется, закончили? Давайте мне Ваш матрикул. И вот, друзья, экзамен сдан. Я на третьем курсе! Вот это точно по пословице: «Не было бы счастья, да несчастье помогло!».

***

Спустя неделю вечером Адам поднимался по лестнице к Степану. Уже на первом этаже слышны были громоподобные взрывы смеха из квартиры бабушки Савельевны.

— Маркони! Как хорошо, что Вы пришли! Вы только послушайте, вот это номер! Барон Вернер сдаёт экзамен по неорганической химии! Нет, Вы только посмотрите на его плутовскую рожу! Друзья лежали, курили и весело, от души смеялись.

— Помните, на днях, Крестелевский рассказывал о случайности, которая помогла ему разделаться с химией и тем самым решила его судьбу? — спросил Степан Адама. — Так вот, этот рыжий мастодонт скрывал от нас, что и у него с органической химией катастрофическое положение. Три раза он безнадёжно проваливал. А теперь, после рассказа Крестелевского, как и всегда, он решил всех перехитрить. Каким-то чудом он сумел получить разрешение прийти для экзамена на квартиру к Лебедеву. Подлец предусмотрел каждую мелочь, а главное, достал новенькую фуражку.

— Ну, поздравляю, барон! Ведь это чистейший плагиат, — со смехом сказал Адам.

— Нет, доктиссимус, Вы слушайте, что произошло дальше. Но предоставим слово для оправдания самому обвиняемому. — Вернер встал с дивана, с плутоватой улыбкой опёрся одной рукой о спинку стула, тряхнул золотистой гривой и с манерой знаменитого адвоката, сделав правой рукой величественный жест, начал:

— Медам и месье! Я должен был действовать только наверняка. Как вы уже слышали, я также достал новенькую фуражку и даже захватил валявшуюся у меня лайковую перчатку. Само собой разумеется, в карманах френча были заготовлены шпаргалки. Всё обстояло так, как нам доложил на днях Николай Крестелеский.

Венецианские окна огромной столовой выходили на Неву. В углу, справа от меня, стояли замковые английские часы. Большой стол овальной формы, персон на тридцать, был покрыт художественно-вышитым бархатом шоколадного цвета. Тяжёлые дубовые резные стулья с высокими спинками стояли вокруг. На стенах — бесчисленное количество гравюр, офортов, графических этюдов, линогравюр. Это нежнейшее сочетание форм и красок в целом звучало величественным гимном Петербургу и Петрограду. Это — творения хозяйки дома — Анны Петровны Остроумовой-Лебедевой. Она с душевной, мягкой улыбкой, внимательно слушала меня, а я нарочно коверкал слова, увеличивая свой акцент, играя под иностранца. Намёками я старался дать понять, что я из «бывших». Но при этом, по-видимому, пересолил, и мне стало вдруг и самому гадко и стыдно мистифицировать эту милую, такую любезную даму, и я перешёл к делу:

— Сергей Васильевич был так любезен, что разрешил мне…

— Да, да, я всё знаю, я сразу поняла, зачем Вы пришли, Сергей Васильевич меня обо всём предупредил. Он ненадолго отлучился в лабораторию, но он оставил задание и просил Вас приступить к работе, не ожидая его. Он придёт несколько позже. Вы курите? Вот пепельница. Я только прошу Вас, не курите махорку. Вот в этом ящике папиросы двух сортов.

Когда хозяйка ушла, я, прежде всего, заглянул под стол, но собаки там не было. У меня сразу прокатила холодная волна в мезогаструме, вот тут, возле пупка. Тогда, с некоторой тревожной надеждой, я заглянул в экзаменационный листок. Там было написано задание: «Камфара и терпены». Ну, конечно, это было то, чего я не успел посмотреть и, естественно, не было заготовлено и шпаргалок. С отчаянья я закурил и задумчиво стал глядеть в окно. Посреди величественной реки маленький, едва видимый буксир тянул против теченья караван огромных барж. Мне казалось тогда, что и вся моя жизнь подобна этому буксиру. И вдруг позади меня тихо и протяжно скрипнула дверь. Я оглянулся. В комнату величаво вошла боксёр-сука высоких мастей. Она доверчиво познакомилась с «аурой» моих запахов, едва приметно, кокетливо улыбнулась мне, зашла под стол, легла там, положив голову на вытянутые лапы. Собака не сводила с меня по-человечьи выразительных глаз. Часы мелодично пробили аккорд. Оказывается, я уже потерял полчаса, ничего ещё не сделав.

Я стал подзывать Дэзи, она охотно подошла, виляя обрубком хвоста и глядя вопросительно.

— Дези, подойди сюда! Ну, собачка, лови.

Я бросил фуражку на паркет, но собака только на один момент покосилась на неё и снова стала ласкаться ко мне. Тогда я поднял фуражку и начал ею тыкать собаке в морду, но наша дружба сразу оборвалась. Дэзи сморщила нос, показала огромные клыки, заворчала и даже дала голос. Вошла хозяйка и увела собаку. Я вытер мокрый лоб и хотел закурить. В это время вошёл Сергей Васильевич. Он выглядел именно так, как тогда описал его Крестелевский. Под усталыми глазами полулуньями висели рыхлые, отёчные мешки. Чувствовалось, что этот человек догорает. Ясный творческий ум и такое усталое сердце!

Это было для меня жестоким уроком. Я понял, какая я эгоистическая скотина. Весь мокрый от волнения, я извинился, поблагодарил профессора за внимание, сослался на внезапное недомогание и вышел.

Медам и месье! Так что же мне теперь остаётся делать?

1922


© «Новости украинской психиатрии», 2017
Редакция сайта: editor@psychiatry.ua
ISSN 1990–5211