НОВОСТИ УКРАИНСКОЙ ПСИХИАТРИИ
Более 1000 полнотекстовых научных публикаций
Клиническая психиатрияНаркологияПсихофармакотерапияПсихотерапияСексологияСудебная психиатрияДетская психиатрияМедицинская психология

Книги »  Невменяемость »
В. Б. Первомайский

Глава 6

ПРАКТИКА ОБОСНОВАНИЯ И ФОРМУЛИРОВАНИЯ ЗАКЛЮЧЕНИЙ ПСИХИАТРА-ЭКСПЕРТА ПРИ РЕШЕНИИ ВОПРОСОВ НЕВМЕНЯЕМОСТИ

* Публикуется по изданию:
Первомайский В. Б. Невменяемость. — Киев, 2000. — 320 с.

«Признание подсудимого невменяемым считается высшим достижением судебной психиатрии»

Раппепорт И. Этика и судебная психиатрия // Этика психиатрии. — Киев: Сфера, 1998. — С. 299.

1. Общие данные по исследованной выборке

Материалом для исследования послужила сплошная выборка 496 случаев стационарной СПЭ, проведённой в период 1982–1985 гг. лицам, признанным невменяемыми по уголовным делам. Анализ наблюдений, медицинской и экспертной документации проводился с точки зрения доказательности экспертного заключения, возможности его проверки следствием и судом, соблюдения экспертом пределов своей компетенции, оценки существующей практики назначения и проведения судебно-психиатрической экспертизы.

Большинство исследованных составили мужчины (425). Отмечается достоверное преобладание мужчин возрастной группы 20–29 лет, женщин — 50–59 лет.

Распределение по нозологическим формам и полу выявляет существенное преобладание диагностики шизофрении в обеих половых группах, при достоверно большем удельном весе её у мужчин (мужчины — 54,12%; женщины — 35,21%). На втором месте экскульпирующая патология, связанная с органическим поражением центральной нервной системы, достоверно чаще у женщин (мужчины — 12,24%; женщины — 22,53%). Далее у женщин следуют прочие психозы (12,67%), а у мужчин — психопатии (7,53%) и слабоумие (7,29%). Структура экскульпирующей патологии в основном совпадает с таковой по данным литературы (И. Н. Боброва, А. Р. Мохонько, 1975).

Определённый интерес представляет синдромальная характеристика шизофрении, как наиболее часто диагностируемого экскульпирующего заболевания. Согласно изученным актам СПЭ, наиболее диагностируемой является параноидная форма шизофрении (58,7%), за ней следует шизофрения с эмоционально-волевым дефектом (12,17%). На третьем месте шизофрения неуточнённая (11,3%), что следует рассматривать как дефект экспертного исследования. По основным формам шизофрении нет существенных различий между подэкспертными, проходившими первичную и повторную экспертизу, за исключением вялотекущей шизофрении, достоверно преобладающей во второй группе (первичная СПЭ — 2,45%; повторная СПЭ — 3,91).

Одним из существенных признаков, характеризующих больных, признанных невменяемыми и влияющих на выбор меры медицинского характера, является тяжесть общественно опасного деяния (ООД). В настоящее время нет единого подхода к классификации ООД ни в криминологии, ни в психиатрии. Поскольку основным признаком тяжести противоправного деяния является его направленность против жизни и здоровья лица, в настоящей работе в целях исследования ООД сгруппированы следующим образом: 1-я группа (21,37%) — ООД, непосредственно направленные против жизни и здоровья (убийства, умышленные телесные повреждения различной тяжести, побои, истязание, оставление в опасности, ст.ст. 93–107, 111 УК Украины); 2-я группа (1,01%) — ООД, направленные против половой неприкосновенности (изнасилование и пр., ст.ст. 117, 118, 120 УК Украины); 3-я группа (17,94%) — имущественные и иные ООД, несущие признак агрессии (разбой с целью похищения имущества, злостное и особо злостное хулиганство, ст.ст. 86, 142, 206 чч. 2, 3 УК Украины); 4-я группа (59,68%) — прочие ООД. По структуре ООД, совершённые лицами разного пола, достоверно не различаются.

2. Назначение судебно-психиатрической экспертизы

Назначение и производство судебно-психиатрической экспертизы в уголовном процессе регулируется ст.ст. 75, 76, 196, 198, 204 УПК. Не все указанные и упоминаемые далее по тексту статьи цитируются в полном объёме. Часть из них приводится лишь в части, имеющей значение для полноты анализа исследуемого вопроса.

Ст. 75 УПК. Заключение эксперта

Экспертиза назначается в случаях, когда для разрешения определённых вопросов при производстве по делу необходимы научные, технические или другие специальные знания.

В качестве эксперта может быть вызвано любое лицо, обладающее необходимыми знаниями для дачи заключения по исследуемым вопросам. Вопросы, которые ставятся эксперту, и его заключение по ним не могут выходить за пределы специальных знаний эксперта.

Эксперт даёт заключение от своего имени и несёт за него личную ответственность. В случае необходимости, по делу может быть назначено несколько экспертов, которые дают общее заключение. Если эксперты не пришли к согласию, то каждый из них составляет своё заключение отдельно.

Заключение эксперта для лица, производящего дознание, следователя, прокурора и суда не обязательно, но несогласие с ним должно быть мотивировано в соответствующих постановлении, определении, приговоре.

В статье законодателем выделяется несколько понятий, важных для правильной оценки полученных результатов. Прежде всего выделяется общая предпосылка для назначения экспертизы — это необходимость в специальных знаниях. Обозначается проблема пределов компетенции эксперта, за которые не могут выходить ни вопросы эксперту, ни его ответы. Субъектом экспертизы однозначно выступает эксперт, несущий личную ответственность за заключение, которое даёт от своего имени. Законодатель оговаривает возможность назначения нескольких экспертов по делу, но только в случае необходимости. Это обстоятельство подтверждено и в ст. 198 УПК. Наконец, указывается на необязательность заключения эксперта для следствия и суда и что несогласие с ним должно быть мотивировано.

Ст. 76 УПК. Обязательное назначение экспертизы

Экспертиза назначается обязательно:

3) для определения психического состояния подозреваемого или обвиняемого при наличии в деле данных, вызывающих сомнение относительно его вменяемости.

В цитируемой статье не уточняется, какие именно данные в деле могут рассматриваться как вызывающие сомнения относительно вменяемости лица. Такая неопределённость ставит процесс назначения судебно-психиатрической экспертизы в полную зависимость от субъективной трактовки следователем или судьёй данных дела, уровня их квалификации и понимания специальных вопросов психиатрии и, в частности, их представлений о вменяемости–невменяемости. Между тем данные опроса судей, представленные в предыдущей главе, не дают оснований для оптимизма в отношении обоснованности назначения судебно-психиатрической экспертизы. Поскольку в ст. 76 УПК указаны основания для обязательного назначения экспертизы, отсутствие чётких критериев размывает границу между обязательной и необязательной экспертизой. Таким образом, законодатель, в отсутствии права обвиняемого отказаться от проведения ему судебно-психиатрической экспертизы, создал предпосылки для превращения обязательной экспертизы в принудительную.

Ст. 196 УПК. Порядок назначения экспертизы

Экспертиза назначается в случаях, предусмотренных статьями 75 и 76 настоящего Кодекса.

При необходимости производства экспертизы следователь составляет мотивированное постановление, в котором, кроме данных, предусмотренных в ст. 130 настоящего Кодекса, указывает основания для производства экспертизы, фамилию эксперта или наименование учреждения, экспертам которого поручается произвести экспертизу, вопросы, по которым эксперт должен дать заключение, объекты, которые должны быть исследованы, а также перечисляет материалы, предъявляемые эксперту для ознакомления.

Ст. 198 УПК. Производство экспертизы в экспертном учреждении

Получив постановление о назначении экспертизы, руководитель экспертного учреждения поручает производство экспертизы одному или нескольким экспертам. Эти эксперты дают заключение от своего имени и несут за него личную ответственность.

Ст. 198 дополняет ч. 3 ст. 75, предоставляя право руководителю экспертного учреждения решать вопрос о производстве экспертизы одним или несколькими экспертами. Причём количество экспертов, которым может быть поручено проведение экспертизы, не устанавливается. Следует понимать, что независимо от этого личная ответственность эксперта за проведённую им экспертизу сохраняется.

Ст. 204 УПК. Определение психического состояния обвиняемого

При наличии в деле данных, которые дают основание полагать, что обвиняемый во время совершения общественно опасного деяния был в невменяемом состоянии, а также, если он совершил преступление во вменяемом состоянии, но после совершения преступления заболел душевной болезнью, которая лишает его возможности отдавать себе отчёт в своих действиях или руководить ими, следователь для определения психического состояния обвиняемого назначает судебно-психиатрическую экспертизу.

Данная статья, так же как и ст. 76 УПК, оговаривает общую посылку для назначения СПЭ обвиняемому, не упоминая об обязательном характере этой процедуры.

Ст. 205 УПК. Направление обвиняемого на стационарную экспертизу

Если при производстве судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы возникает необходимость длительного наблюдения за обвиняемым или исследования его, следователь с санкции прокурора или его заместителя помещает его в соответствующее медицинское учреждение, о чём составляет постановление.

Статья однозначно ставит в зависимость от решения эксперта назначение стационарной СПЭ, ибо очевидно, что необходимость в длительном наблюдении может возникнуть только у эксперта.

Теперь, после восстановления в памяти основных законодательных норм, обратимся к результатам исследования. Из изученных постановлений и определений о назначении СПЭ следует, что инициатива в этом всегда исходит либо от следствия, либо от суда. По указанным документам нельзя установить отношение к назначению экспертизы со стороны защиты или самого обвиняемого (подсудимого). Лишь в одном случае в постановлении имеется ссылка на ходатайство адвоката о проведении экспертизы. В 100% случаев экспертиза поручается учреждению, а не конкретному эксперту.

Не обнаружено ни одного случая использования обвиняемым при назначении экспертизы права, предусмотренного ст. 197 УПК Украины: заявить отвод эксперту, просить о назначении эксперта из числа указанных им лиц, просить о постановке перед экспертизой дополнительных вопросов. Все экспертизы проведены тремя экспертами, хотя следствие и суд не ставили такой задачи.

Представляемые эксперту материалы перечисляются менее чем в половине случаев (43,35%), перечисляются не полностью в 35,68% случаев и не перечисляются в 17,54% случаев. Фактически материалы, содержащие основания для назначения СПЭ, представляются только в 25,21% случаев, представляются частично в 2,02% случаев и не представляются в 65,93% случаев.

Вопросы, которые ставятся перед экспертом, стандартны. В 78,02% случаев ставился вопрос о способности отдавать себе отчёт в своих действиях и руководить ими во время совершения преступления (инкриминируемого деяния, совершённого деяния) и в 21,66% случаев — о вменяемости на момент совершения преступления. Состоянием указанной способности «в настоящее время» следствие и суд интересовались в 21,98% случаев, а вменяемостью «в настоящее время» — в 6,25% случаев. Иные вопросы ставились в 70,16% случаев и касались преимущественно необходимости применения принудительных мер медицинского характера, а также наличия хронического алкоголизма.

В изученных материалах отсутствуют вопросы о способности обвиняемого осуществлять самостоятельно свою защиту, о его общественной опасности и её степени, о возможности участвовать в судебном заседании (т. е. о процессуальной дееспособности). Исключительно редко в вопросах эксперту используются понятия ст. 12 УК Украины, характеризующие медицинский критерий невменяемости. Совершенно не используются понятия «слабоумие» и «иные болезненные состояния».

В 480 случаях изучены причины назначения СПЭ и их отражение в постановлении (определении), как фактических оснований, и в мотивировке. Под фактическими основаниями назначения СПЭ понимался ряд выявленных по делу фактов, на которые ссылались судебно-следственные органы, как вызывающие у них сомнения относительно психического состояния лица, направляемого на экспертизу. Под мотивировкой понимался характер обоснования (формулировка) назначения СПЭ. Выявлено 14 вариантов фактических оснований и 17 вариантов мотивировок назначения экспертизы. По степени полноты фактические основания сгруппированы следующим образом:

  1. Фактические основания либо полностью отсутствуют, либо ими считаются непроверенные сведения о психических расстройствах, полученные со слов обвиняемых или их родственников, без документального подтверждения — 23,8% (114 случаев).
  2. Документально подтверждённые сведения о лечении обвиняемого ранее в психиатрической больнице, пребывании на учёте у психиатра, прохождении СПЭ, травмах головы и т. п. — 52,7% (253 случая).
  3. Имеющиеся в деле сведения о «странностях» в поведении и высказываниях обвиняемых на период деяния, следствия или суда, расхождении заключений СПЭ, помещении в психиатрическую больницу после совершения преступления — 18,1% (67 случаев).
  4. Сочетание оснований, представленных во 2-й и 3-й группах — 5,4% (26 случаев).

По данным литературы, основаниями для назначения СПЭ служат: сведения о пребывании в психиатрической больнице или под наблюдением ПНД — 67,6%, травмы головы — 13,2%, характер деяния — 9,0%, основания не указываются — 10,2% (Н. Е. Исаевич с соавт., 1970).

По степени обоснованности мотивировки сгруппированы следующим образом:

Корреляционный анализ обнаруживает отсутствие связи между выделенными группами фактических оснований и мотивировок назначения СПЭ. Это означает, что при одном и том же фактическом основании использовались различные мотивировки. Например, установлено, что в 46,46% случаев фактическим основанием для назначения экспертизы послужили сведения о том, что обвиняемый (подсудимый) ранее состоял на учёте у психиатра и (или) лечился в психиатрической больнице (223 случая). Наиболее типичные мотивировки назначения экспертизы в этих случаях: — «…для выяснения вопроса о вменяемости (невменяемости, способности…) необходимы специальные познания в области судебной психиатрии…» — 32,73%; «…на основании изложенного…» — 18,39%; «…возникли сомнения в психической полноценности» — 18,39%; «…мотивировка отсутствует…» — 15,25%; прочие — 15,24%.

Ссылки на странное поведение, высказывания, поступки в ходе следствия или на суде, или возникновение сомнений без дополнительных разъяснений использовались в 131 случае (27,29%). В целом из 480 случаев мотивировка назначения СПЭ отсутствует в 86 случаях (17,92%).

Резюме

Анализ полученных данных свидетельствует о наличии существенных дефектов в назначении СПЭ и оформлении соответствующего постановления (определения).

  1. Чаще всего необходимость назначения экспертизы возникает не из полученных следствием или судом материалов, содержащих конкретные сведения психиатрического характера о подследственном (подсудимом), а по информации, порождающей сомнения в его психическом здоровье, источник которой неизвестен. Отсюда следует, что юристы не имеют достаточных представлений о медицинских основаниях для назначения СПЭ и ее объектах.
  2. Мотивировка назначения СПЭ либо отсутствует, либо носит исключительно формальный характер. Так, ст. 76 УПК Украины предусматривает, что экспертиза назначается обязательно для определения психического состояния подозреваемого или обвиняемого при наличии в деле данных, вызывающих сомнение относительно его вменяемости. СПЭ назначается также для определения психического состояния обвиняемого, если он совершил преступление во «вменяемом состоянии», но после совершения преступления заболел душевной болезнью, которая лишает его возможности отдавать себе отчёт в своих действиях или руководить ими (ст. 204 УПК Украины). В исследованном материале ни в одном случае назначение СПЭ не мотивировалось возникновением сомнений во вменяемости лица. В то же время в мотивировке определение вменяемости (невменяемости) ставится в зависимость от специальных судебно-психиатрических знаний, т. е. относится к компетенции психиатра-эксперта.
  3. В вопросах к эксперту о факте содеянного данным лицом преступления говорится как о доказанном. Отсутствуют вопросы по процессуальной дееспособности обвиняемого и его возможной социальной опасности в случае установления его неспособности отдавать себе отчёт в своих действиях и руководить ими. Отсюда следует, что, как и у судей, у следователей отсутствуют системные представления об объёме и содержании понятий «вменяемость–невменяемость» и «общественная опасность психически больного», т. е. о предмете СПЭ.
  4. Не используется процессуальное право обвиняемого на отвод эксперта и ходатайство о назначении экспертом конкретного лица. Это может свидетельствовать о безразличии защиты и обвиняемого к экспертному исследованию, либо о незнании своих прав, либо об игнорировании их обвинением или судом. Поскольку законом не предусмотрено право обвиняемого отказаться от производства ему психиатрической экспертизы, при отсутствии чётких критериев её обязательного назначения, СПЭ, назначенная по любому поводу, фактически превращена в принудительную.
  5. Поручение производства экспертизы учреждению, а не персонально эксперту, снижает его роль, ограничивает его независимость и способствует превращению всех судебно-психиатрических экспертиз в комиссионные, что не предусмотрено действующим законодательством, не вызывается объективной необходимостью и обременительно для бюджета. Кроме того, сохраняясь, такая практика неизбежно вступит в противоречие с действующим Законом Украины «О судебной экспертизе», предусматривающим ведение национального списка экспертов.

3. Акт экспертизы

Требования к заключению эксперта изложены в законе следующим образом.

Ст. 200 УПК. Заключение эксперта

После производства необходимых исследований эксперт составляет заключение, в котором должно быть указано: когда, где, кем (фамилия, образование, специальность, учёная степень и звание, должность эксперта), на каком основании была произведена экспертиза, кто присутствовал при производстве экспертизы, вопросы, которые были поставлены эксперту, какие материалы эксперт использовал и какие произвёл исследования, мотивированные ответы на поставленные вопросы. Если при производстве экспертизы эксперт обнаружит факты, имеющие значение для дела, по поводу которых ему не были поставлены вопросы, он вправе на них указать в своём заключении. Заключение подписывается экспертом.

Согласно комментарию к этой статье, заключение эксперта состоит из трёх частей: вводной, исследовательской и выводов. Специфика судебно-психиатрической экспертизы и требование ст. 200 УПК предоставить мотивированные ответы на поставленные вопросы определяют необходимость выделить в акте экспертизы мотивировочную часть. Это обусловлено также следующими обстоятельствами. Обратимся к ст.ст. 64, 65 УПК.

Ст. 64 УПК. Обстоятельства, подлежащие доказыванию в уголовном деле

При производстве предварительного следствия, дознания и разбирательстве уголовного дела в суде подлежат доказыванию:
1) событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления);
2) виновность обвиняемого в совершении преступления и мотивы преступления;
3) обстоятельства, влияющие на степень и характер ответственности обвиняемого, а также иные обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого;
4) характер и размер ущерба, причинённого преступлением.

Ст. 65 УПК. Доказательства

Доказательствами по уголовному делу являются любые фактические данные, на основе которых в определённом законом порядке орган дознания, следователь и суд устанавливают наличие или отсутствие общественно опасного деяния, виновность лица, совершившего это деяние, и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела.

Эти данные устанавливаются показаниями свидетеля, показаниями подозреваемого, показаниями обвиняемого, заключением эксперта, вещественными доказательствами, протоколами следственных и судебных действий и иными документами.

Исходя из содержания цитированных статей, можно утверждать, что психическое состояние лица и его способность осознавать свои действия и руководить ими на период времени, интересующий следствие и суд, устанавливаемые заключением эксперта, охватываются понятием «иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела». Следовательно, заключение эксперта, а именно выводы, отражающие эти обстоятельства, являются доказательствами. Акт экспертизы в таком случае является источником доказательств.

3.1. Вводная часть

В 100% случаев во вводной части акта не указывается стаж работы эксперта по специальности. Объекты, поступившие на экспертизу, не перечисляются. Не указывается, имели ли место ходатайства о дополнительных материалах и как они были удовлетворены, чем создаётся предпосылка для назначения повторной или дополнительной экспертизы при обнаружении документа, не исследованного экспертами. Вопросы, поставленные перед экспертом, не приводятся. Вывод очевиден — исследованный материал свидетельствует о невыполнении экспертами требований ст. 200 УПК. Тем самым для следствия и суда затрудняется оценка уровня квалификации экспертов, полноты экспертных выводов и их соответствия поставленным вопросам.

3.2. Исследовательская часть

Как указывалось выше, специфика судебно-психиатрической экспертизы делает необходимым раздельное изложение добытых экспертом фактов, их интерпретации и обобщения. Поскольку акт экспертизы рассматривается как источник доказательств, а выводы есть доказательства, то правомерно утверждать, что структура акта должна отражать структуру доказательства, то есть содержать в себе тезис, аргументы и демонстрацию (форму доказательства). В этом смысле исследовательская часть должна содержать аргументы в виде удостоверенных фактов, аксиом, определений, ранее доказанных законов науки (А. Д. Гетманова, 1986). Все эти элементы доказательства устанавливаются исследованием представленных на экспертизу объектов. Такими являются обвиняемый и все материальные источники, содержащие информацию о его психическом состоянии в интересующий следствие и суд период времени, то есть материалы дела и приобщённая к ним медицинская документация, в соответствии со ст. 83 УПК.

Ст. 83 УПК. Документы

Документы являются источником доказательств, если в них изложены или засвидетельствованы обстоятельства, имеющие значение для дела. В тех случаях, когда документы содержат признаки, указанные в ст. 78 настоящего Кодекса, они являются вещественными доказательствами.

На изученном материале установлено следующее. В исследовательской части акта даётся обобщённый анамнез жизни и болезни подэкспертного с его слов со ссылками на материалы и документы. Однако в 32,66% случаев такие ссылки носят общий характер, в 23,39% случаев ссылки конкретны с указанием источника и отсутствуют в 29,84% случаев. В 11,29% случаев имеются ссылки смешанного характера.

Медицинская документация исследовалась в 56,24% случаев: в 18,14% это была первичная документация (оригиналы медицинских карт амбулаторного или стационарного больного), в 9,07% исследовалась вторичная документация (справки о пребывании на учёте у психиатра, эпикризы, выписки из истории болезни) и в 29,03% эксперт располагал смешанной документацией. В 26,01% случаев нет данных о какой-либо исследованной медицинской документации и в 17,74% такая документация не исследовалась.

Отражение психического состояния на период деяния и экспертизы

Существенное значение для решения вопроса о состоянии психологического критерия вменяемости–невменяемости имеет описание психического состояния подэкспертного. В изученных материалах этот раздел подаётся в произвольной повествовательной форме (90,93%), в связи с чем трудно установить, по какой причине не отражено состояние той или иной психической функции, потому ли что она не исследована, или потому, что она болезненно не изменена. Только в 8,87% психическое состояние описано по психическим функциям и сферам.

Изложение психопатологических феноменов описательное в 50,60%, квалифицирующее в 24,60% и смешанного типа — в 24,60%. В группе больных шизофренией, направленных на первичную СПЭ (относительно направленных повторно), отмечается чётко выраженная тенденция к квалифицирующему описанию психического состояния. Причём это описание относится преимущественно к периоду проведения экспертизы. Как правило, описание психического состояния подэкспертного совмещается с изложением его версии инкриминируемого деяния.

При сопоставлении признаков, характеризующих психическое состояние подэкспертного в период инкриминируемого деяния и период проведения СПЭ, обнаруживается, что в первый период их фрагментарное описание есть лишь в 1/5 случаев. Между тем для решения судом вопроса о вменяемости–невменяемости необходимо заключение эксперта о способности подсудимого сознавать свои действия и руководить ими именно в период инкриминируемого деяния. Следовательно, именно эти данные должны быть детально отражены в акте экспертизы.

Отражение психического состояния больных шизофренией на период деяния и экспертизы

Наглядны в этом плане данные по группе больных шизофренией, которые в 83,91% случаев признаются невменяемыми без отражения в акте психического состояния на период времени, к которому относятся инкриминируемые им деяния. Вместе с тем, на период экспертизы полностью психическое состояние отражается только в 25,22% случаев, достоверно чаще в группе больных шизофренией, направленных на повторную СПЭ (повторная СПЭ — 53,85% и первичная СПЭ — 21,57%). Патопсихологическое исследование в период СПЭ проведено в 49,39% случаев. В группе больных шизофренией: при повторной СПЭ — 69,23%, при первичной СПЭ — 50,49%.

Психическое состояние

Выше показано, что в актах экспертизы не уделяется достаточно внимания описанию психического состояния подэкспертного в период времени, к которому относится инкриминируемое деяние. Отчасти это связано с тем, что объектом экспертного исследования при этом является не сам подэкспертный, а сведения о его состоянии, полученные от третьих лиц. Такие данные характеризуют не качество экспертного исследования, а информативность исследуемых объектов экспертизы. Поэтому анализу подвергнуты данные о психическом состоянии, добытые экспертом при непосредственном исследовании подэкспертного, т. е. в период экспертизы. Оценка представленной в акте экспертизы симптоматики проводилась по психическим функциям и сферам: ориентировка, ощущения, восприятия, внимание, память, мышление, интеллект, эмоции, волевая сфера, поведение, сознание, критика. При этом использовались клинические описания психической патологии, представленные в МКБ-9 и глоссариях по соответствующим нозологическим единицам (Н. М. Жариков, Ю. И. Либерман, 1970; Э. Я. Штернберг, Е. К. Молчанова, М. Л. Рохлина, 1971; Н. И. Фелинская, Ю. К. Чибисов, 1972, 1975; Ф. И. Иванов, А. И. Бабич, Ю. Я. Бунтов и др., 1974; А. К. Качаев, Н. Н. Иванец, А. Л. Игонин и др., 1976).

Учитывались четыре признака: отсутствие данных, нормальное состояние психической функции, непсихотический и психотический уровень отражённых в акте психических расстройств.

Установлено, что различные психические функции и сферы исследуются экспертами не в равной мере. Об этом свидетельствует большой процент случаев отсутствия данных об их состоянии. Он колеблется от 65,88% (волевая сфера) до 10,59% (поведение). Отсутствуют данные по таким важным психическим функциям, как интеллект — в 52,94%, сознание — 52,00%, критика — 33,88%. В изученной выборке чаще отмечался психотический уровень нарушений (в порядке убывания) мышления (63,07%), критики (54,59%), эмоций (37,89%), поведения (36,23%). В то же время психотический уровень нарушений в волевой сфере отмечен лишь в 16,00%, хотя эта сфера является одним из элементов, определяющих поведение субъекта и отражающих его способность руководить своими действиями.

Если предположить, что эти цифры отражают истинное положение вещей, то следует допустить у части больных с психотическим уровнем нарушения мышления (например с бредом) возможность сохранения критики и правильного поведения. Отсюда следует, что расхождения в приведённых цифрах свидетельствуют об отсутствии у экспертов системных представлений о взаимосвязи психических функций. Очевидно в связи с этим, недостаточно внимания уделяется исследованию интеллекта, состояния сознания, критической функции, играющих существенную роль в решении вопроса о способности лица осознавать свои действия и руководить ими.

Например, в группе мужчин, признанных невменяемыми (исключая больных шизофренией), чаще всего отмечается психотический уровень нарушений критики (53,34%), мышления (48,72%), реже интеллекта (25,64%), поведения (24,10%). В 67,18% случаев не исследуется волевая сфера, ощущения — в 61,54%, сознание — в 50,77%. В 36,41% случаев не исследуется интеллект, в 30,77% — критическая функция.

Полученные данные указывают на значительную неравномерность распределения по частоте неисследованных психических функций и по глубине поражения функций, которые были исследованы. Если ориентироваться на средние арифметические данные и коэффициент вариации, то в зависимости от нозологии данные об исследовании тех или иных психических функций отсутствуют от 23,96±18,81% до 40,74±19,58% случаев; их нормальное состояние отмечено от 16,42±18,49% случаев до 56,25±23,46% случаев; непсихотический уровень поражения от 13,89±14,70% случаев до 23,61±22,71% случаев и психотический — от 6,25±8,43% случаев до 27,08±18,89% при нарастании неоднородности данных в направлении: отсутствие данных — норма — непсихотический уровень — психотический уровень.

Эта неоднородность обусловлена, вероятнее всего, двумя обстоятельствами. Во-первых, отсутствием стандартизованных оценок уровня поражения той или иной психической функции. Вследствие этого существенно возрастает роль субъективного фактора в диагностике, а, следовательно, и влияние случайности в оценке психических проявлений. Во-вторых, количеством клинических вариантов данной нозологической формы. Чем она однороднее, тем легче вычленяются её типичные проявления на каждом из уровней поражения. Например, при МДП коэффициент вариации составил 65,12%, при органическом поражении ЦНС — 112,62%, а при психических расстройствах, объединённых в понятии «слабоумие» — 115,36%.

Ввиду того, что экскульпирующим признаком является психотический уровень поражения психических функций, представляет интерес их распределение по частоте, в зависимости от нозологии, на момент СПЭ (табл. 6).

Таблица 6

Распределение психических функций по частоте психотического уровня поражения на момент СПЭ в зависимости от нозологии (% по каждой функции)

Признак Психическая функция
I II III IV
Органическое поражение ЦНС Критичность
61,76
Мышление
58,83
Интеллект
38,24
Поведение
36,76
Прочие психозы Критичность
76,19
Мышление
52,38
Эмоции
28,57
Поведение
23,81
Алкогольные психозы хронические Критичность
66,66
Мышление
44,44
Восприятия
44,44
Поведение
22,22
Алкогольные психозы острые Критичность
25,00
Мышление
12,50
Восприятия
12,50
Поведение
12,50
Слабоумие Критичность
67,23
Интеллект
64,10
Мышление
58,97
Память
46,15
Психопатии Мышление
70,00
Критичность
57,50
Поведение
27,50
Эмоции
20,00
Шизофрения Мышление
75,22
Критичность
55,65
Эмоции
53,91
Поведение
46,52
МДП Эмоции
60,00
Критичность
46,67
Мышление
40,00
Поведение
40,00
Эпилепсия Память
58,33
Интеллект
41,67
Мышление
41,67
Критичность
25,00

В табл. 6 представлены психические функции по нозологическим формам на момент СПЭ в порядке убывания по частоте констатации психотического уровня нарушения. Например, в группе больных с органическим поражением центральной нервной системы психотический уровень нарушения критичности отмечен в 61,76% случаев, мышления — в 58,83%, интеллекта — в 38,24%, поведения — в 36,76%. Частота аналогичных нарушений других психических функций не достигает 36,0%. Таким образом, выделяется группа психических функций, патология которых чаще всего констатируется у подэкспертных как основание для признания их невменяемыми и нуждающимися в применении принудительной меры медицинского характера. Это критичность, мышление, поведение, эмоции, интеллект, память, восприятия.

В таблице отсутствуют исключительные состояния, при которых психотические нарушения к моменту СПЭ исчезают. Обращают на себя внимание острые алкогольные психозы, при которых у значительной части больных психотические нарушения к моменту проведения СПЭ исчезают. Однако больным, тем не менее, рекомендуется применение принудительной меры медицинского характера.

Взаимосвязь перечисленных, наиболее часто отмечаемых психических функций очевидна. Они охватывают и интеллектуальный (критичность, мышление, интеллект) и волевой (поведение) признаки психологического критерия вменяемости–невменяемости. Это даёт основание ожидать соответствующего статистического подтверждения их взаимосвязи. Однако корреляционный анализ на исследованном материале такой связи не обнаруживает в группах больных шизофренией, органическим поражением центральной нервной системы, слабоумием и алкогольными психозами. Отдельные значимые коэффициенты корреляции обнаружены при психопатии (эмоции–поведение 0,55±0,26), маниакально-депрессивном психозе (мышление–поведение 0,78±0,44; эмоции–поведение 0,71±0,44), эпилепсии (память–мышление 0,67±0,50), прочих психозах (эмоции–поведение 0,50±0,37). Полученные данные свидетельствуют, что экспертная диагностика строится в первую очередь на выявлении отдельных психопатологических феноменов, а не на системном исследовании психического состояния обследуемого лица.

Отношение подэкспертного к обвинению

Поскольку основным аргументом противников решения экспертом вопроса о вменяемости является то, что он имеет дело с версией следствия относительно деяния, интересны данные по отношению подэкспертного к обвинению.

Обращает на себя внимание, что более 1/3 мужчин и более 1/2 женщин не признают вины в инкриминируемом деянии. Из мужчин, больных шизофренией, при повторной СПЭ не признали вины 46,15%, частично признали со своей версией — 3,85%. Если учесть, что по каждому восьмому подэкспертному нет данных о его отношении к обвинению, то становится очевидной необходимость весьма осторожного отношения эксперта к формулировкам заключения, так или иначе касающимся причастности подэкспертного к инкриминируемому ему деянию. Относительно инкриминируемого деяния в подавляющем большинстве случаев в акте приводятся версии и следствия и подэкспертного (70,36%). В 26,21% приводится только версия следствия и в 2,02% — версия подэкспертного. В 1,41% деяние не описано.

3.3. Мотивировочная часть

По логике доказательства, мотивировочная часть акта должна отражать форму доказательства или демонстрацию, как способ логической связи между аргументами, содержащимися в исследовательской части и тезисами, представленными в разделе «выводы».

В изученных актах экспертизы отсутствует раздел «мотивировочная часть», что отражает практику, установленную на тот период Всесоюзным НИИ общей и судебной психиатрии им. В. П. Сербского. В «Инструкции о производстве судебнопсихиатрической экспертизы в СССР» от 1970 г. были приведены и методические указания по составлению акта экспертизы, которые предусматривали раздельное изложение мотивировочной части и выводов. Но в методических указаниях «Порядок заполнения медицинской документации по судебной психиатрии» от 1981 г. авторы предложили общую «заключительную часть». По их мнению, заключительная часть акта должна состоять из выводов, содержащих ответы на все поставленные перед экспертом вопросы, и их обоснования (И. Н. Боброва, Ю. Л. Метелица, С. Н. Шишков, 1981).

В изученной выборке частично исследованные материалы сопоставляются в исследовательской части акта (23,18%), что может быть интерпретировано как попытка продемонстрировать связь между аргументами, взятыми в обоснование выводов. В случаях диагностики шизофрении это делается в 42,31% при повторной экспертизе и в 18,63% — при первичной. Противоречивые данные не анализируются в 66,13%, анализируются в 1,61%, отсутствуют в 32,26% случаев.

За исследовательской частью следует заключительная, в которой в достаточно стандартной форме излагаются выводы с краткой мотивировкой общего характера без детального анализа и обобщения результатов исследования объектов экспертизы. То есть принят инверсионный порядок, когда не выводы вытекают из анализа фактов, а напротив, после выводов приводятся отдельные факты, их подтверждающие. Такое обоснование выводов выглядит как весьма схематичное в 89,11% случаев и имеет более полный характер лишь в 10,28% случаев, в 0,6% обоснование выводов отсутствует.

В группе больных шизофренией эти цифры выглядят следующим образом: полное обоснование выводов — 5,39% (первичная СПЭ) и 23,08% (повторная СПЭ); схематичное — соответственно 93,63% и 76,92%; обоснование отсутствует — 0,98% (первичная СПЭ).

3.4. Выводы

В соответствии с теорией аргументации, вывод в акте экспертизы является тезисом доказательства. Поскольку тезисом именуется суждение, истинность которого нужно доказать, то очевидно, что вывод должен быть доказан.

В исследованном материале выводы или ответы на вопросы следствия и суда в 41,93% случаев даются по тексту заключительной части в произвольном порядке и в 27,62% — в порядке заданных вопросов. В 27,62% наблюдений в выводах нет ответов на все поставленные перед экспертом вопросы без объяснения причины. Это обстоятельство достоверно чаще встречается в группе больных шизофренией, проходивших СПЭ впервые (первичная СПЭ — 26,96%; повторная СПЭ — 3,85%).

Диагноз

Из признаков медицинского критерия, предусмотренных статьёй 12 УК Украины, наиболее употребляемым в выводах является понятие «хроническое душевное заболевание». У больных шизофренией оно используется в 87,39% случаев. В целом по группе мужчин понятия ст. 12 УК Украины в выводах используются в 58,35%, по группе женщин — 52,11%. Практически не используются понятия «слабоумие» и «иное болезненное состояние», из чего можно сделать вывод, что они не несут юридической нагрузки.

Полный или развёрнутый диагноз, включающий наименование нозологической единицы, синдром, стадию болезни и пр. устанавливается в 38,71% случаев. В 22,58% случаев диагноз на СПЭ устанавливается впервые, в 41,93% подтверждается ранее установленный диагноз и в 18,14% диагноз изменяется в части обозначения нозологической формы заболевания. С точки зрения возможности оценки акта экспертизы важно то, что в случаях изменения диагноза не даётся развёрнутая мотивировка такого решения.

В исследованной группе больных при первичной СПЭ достоверно чаще, чем при повторной СПЭ подтверждается диагноз шизофрении, установленный ранее. При повторной СПЭ, напротив, диагноз, установленный ранее, достоверно чаще меняется в части нозологии.

Экспертный вывод относительно способности лица отдавать себе отчёт в своих действиях и руководить ими в 96,98% случаев соответствует диагнозу, связывается с ним напрямую и никаким образом не обосновывается. Иными словами, в исследованном материале отсутствуют какие-либо критерии, кроме клинических, которыми бы обосновывалось отсутствие у подэкспертного указанной способности.

При изложении экспертного вывода используются категорические формулировки: «…во время совершения правонарушения (инкриминируемого деяния) мог (не мог) отдавать себе отчёт…», «…в отношении содеянного (инкриминируемого деяния) следует считать (является) вменяемым (невменяемым)». В изученном материале не обнаружено ни одного случая признания подэкспертного невменяемым только по причине неспособности отдавать себе отчёт в своих действиях или только по неспособности руководить ими, что предполагается союзом «или», соединяющим эти части психологического критерия в ст. 12 УК Украины.

Принудительные меры медицинского характера

Действующее законодательство (ст. 13 УК) предусматривает применение принудительных мер медицинского характера к лицам, «которые совершили общественно опасные деяния в состоянии невменяемости или совершили такие деяния в состоянии вменяемости, но заболели до вынесения приговора или во время отбывания наказания душевным заболеванием, которое лишает их возможности осознавать свои действия или руководить ими». Суть такой принудительной меры медицинского характера, которая не является наказанием, состоит в помещении больного в психиатрическую больницу с ограничительным режимом различной степени строгости. Не останавливаясь на недостатках этой законодательной нормы, укажу лишь, что в компетенцию суда входит признание необходимости назначить принудительную меру медицинского характера и выбор её вида в зависимости от душевного заболевания, характера и степени общественной опасности совершённого деяния. Эти критерии отражены и в ст.ст. 416, 420 УПК.

Ст. 416 УПК. Основания к применению принудительных мер медицинского характера

Применение принудительных мер медицинского характера, установленных статьёй 13 Уголовного кодекса УССР, к лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости или заболевшим после совершения преступления душевной болезнью, лишающей их возможности отдавать себе отчёт в своих действиях или руководить ими, производится по определению суда.

Принудительные меры медицинского характера применяются лишь к лицам, являющимся общественно опасными.

Ст. 420 УПК. Вопросы, разрешаемые судом по делам о применении принудительных мер медицинского характера

Заслушав мнение прокурора и защитника, суд удаляется в совещательную комнату для вынесения определения, где разрешает следующие вопросы:
1) имело ли место общественно опасное деяние, по поводу которого возбуждено дело;
2) совершено ли это деяние лицом, в отношении которого рассматривается дело;
3) совершило ли данное лицо указанное деяние в состоянии невменяемости или заболело после совершения преступления душевной болезнью, исключающей применение наказания;
4) следует ли применить к этому лицу меры медицинского характера и если следует, то какие именно.

Обычно перед экспертами, с несущественными вариациями, ставится вопрос: «нуждается ли обвиняемый (подсудимый) в применении принудительных мер медицинского характера и каких именно». Поскольку во всех изученных случаях подэкспертные признаны невменяемыми, в 99,19% случаев экспертная комиссия рекомендовала применение принудительной меры медицинского характера. Однако лишь в 4,43% случаев дано достаточно полное обоснование такой рекомендации. В 94,76% случаев обоснование либо отсутствует, либо дано формально. Так, например, отсутствует обоснование рекомендации о применении принудительной меры медицинского характера, предусмотренной ст. 13 УК, лицам, совершившим общественно опасное деяние в состоянии острого алкогольного психоза (1,61%). На момент проведения экспертизы эти лица не обнаруживали признаков психоза и поэтому медицинских оснований для применения к ним ст. 13 УК не было. Выбор вида принудительной меры медицинского характера обоснован в 65,12% случаев с использованием различных критериев.

Ни в одном наблюдении экспертами в акте экспертизы не обсуждался вопрос об общественной опасности больного с точки зрения объёма и содержания этого понятия. Хотя именно этот признак является совокупным показателем опасности заболевания и деяния, предусмотренным ст. 13 УК в качестве основного критерия назначения принудительной меры медицинского характера. Опасность больного фигурирует в качестве такого критерия только в 2,42% случаев. Чаще используется факт наличия психического заболевания (16,73%) без обсуждения его опасности.

Характерно, что в тексте акта экспертизы отсутствует критерий опасности инкриминируемого деяния, хотя фактически он учитывается при выборе вида принудительной меры медицинского характера. В 1/3 случаев используется несколько критериев: повторность ООД, привлечение ранее к уголовной ответственности, опасное поведение в период госпитализаций в психиатрический стационар. В 23,60% случаев выбор меры не обосновывается. При шизофрении ссылка на психическое заболевание как критерий принудительной меры медицинского характера при повторной СПЭ (38,46%) используется достоверно чаще, чем при первичной СПЭ (14,22%).

Типичной является категорическая форма изложения мнения эксперта о рекомендуемой медицинской мере: «…подэкспертный нуждается в применении принудительной меры медицинского характера в виде помещения в психиатрическую больницу специального (общего) типа» или чаще «…подэкспертному рекомендуется принудительное лечение в психиатрической больнице…». Из этих примеров видно, что эксперт излагает свои экспертные выводы с патерналистских позиций, не различая медицинский и юридический критерии общественной опасности больного. Вместе с тем, в первом случае по отношению к подэкспертному нарушаются принципы деонтологии. Во втором — по отношении к суду нарушается принцип независимости судей, поскольку мнение эксперта высказывается в императивной форме. Можно полагать, что такая форма выражения мнения эксперта вступает в противоречие со ст. 18 УПК.

Ст. 18 УПК. Независимость судей и подчинение их только закону

При осуществлении правосудия по уголовным делам судьи и народные заседатели независимы и подчиняются только закону. Судьи и народные заседатели разрешают уголовные дела на основе закона, в соответствии с социалистическим правосознанием, в условиях, исключающих постороннее воздействие на судей.

Исходя из этого, любое императивное обращение к суду, при отсутствии реальной возможности объективно оценить заключение эксперта, может быть расценено как постороннее влияние.

Во всех изученных случаях при обосновании экспертных выводов отсутствуют ссылки на непроцессуальные источники информации (Р. С. Белкин, 1988) как то: справочные издания, научная и методическая литература, методические рекомендации, инструкции, указания, диагностические стандарты.

Резюме

Обобщение данных, полученных при опросе судей и изучении практики назначения и проведения судебно-психиатрической экспертизы, позволяет выявить ряд типичных недостатков. Расширительный подход к применению психиатрических знаний в уголовном процессе, в сочетании с отсутствием права обвиняемого на отказ от психиатрической экспертизы, нарушает принцип презумпции психического здоровья и превращает все судебно-психиатрические экспертизы в принудительные.

Проведённое исследование показывает, что чаще всего необходимость назначения экспертизы возникает не из полученных следствием или судом материалов, содержащих конкретные сведения психиатрического характера о подследственном (подсудимом), а по информации, порождающей сомнения в его психическом здоровье, источник которой неизвестен. Указанные материалы в значительной части случаев в полном объёме не предоставляются.

Мотивировка назначения СПЭ либо отсутствует, либо носит формальный характер. Назначение СПЭ мотивируется не возникновением у суда и следствия сомнений во вменяемости лица, как это предусматривает ч. 3 ст. 76 УПК Украины, а иными причинами, не предусмотренными законом, включая тяжесть содеянного. Экспертиза назначается не для определения психического состояния подозреваемого или обвиняемого, а для решения вопроса о вменяемости (невменяемости), что в принципе выходит за пределы компетенции психиатра-эксперта. В вопросах к эксперту о факте содеянного данным лицом преступления говорится как о доказанном. Перед экспертами ставится вопрос о необходимости применения принудительной меры медицинского характера, но не запрашивается мнение об общественной опасности подэкспертного, являющейся обязательной предпосылкой назначения такой меры.

Проведение экспертизы поручается учреждению, в котором экспертным является лишь одно из подразделений либо непосредственно этому подразделению, а не персонально эксперту. Это ограничивает его независимость, как одну из предпосылок объективности заключения и способствует превращению всех судебно-психиатрических экспертиз в комиссионные, что не предусмотрено действующим законодательством и не вызывается объективной необходимостью. Возникающая при этом коллизия разрешается не в пользу закона.

Недостаточная разработанность методологических и методических аспектов судебно-психиатрического исследования влечёт ряд существенных недостатков, как в проведении экспертного исследования, так и в оформления результатов судебно-психиатрической экспертизы. Настоящее исследование выявляет следующие основные недостатки содержательного характера:

Указанные дефекты судебно-психиатрической практики увеличивают влияние субъективного фактора в диагностике, чем снижают доказательность заключения эксперта и затрудняют оценку акта экспертизы следствием и судом. Очевидно, что отнесение к компетенции психиатра-эксперта определения вменяемости–невменяемости и необходимой принудительной меры медицинского характера при отсутствии методики оценки судебно-психиатрического заключения превращает его в «судью в белом халате», который решает эти вопросы de facto, оставляя для суда лишь возможность принять такое же решение de jure (В. Б. Первомайский, В. Р. Илейко, А. И. Цубера, 1994).

Все перечисленные факторы составляют единую систему, которая вступает в известное противоречие с современными научными разработками в этой области, проведённым как юристами, так и психиатрами (Ю. М. Антонян, С. В. Бородин, 1987; Б. А. Протченко, 1987; Ю. С. Богомягков, 1989; В. Б. Первомайский, 1991; Н. Г. Шумский, 1997). Ключевыми, системообразующими в ней являются понятия «вменяемость–невменяемость» и «компетенция психиатра-эксперта при их определении».


Независимая судебно-психиатрическая экспертиза по уголовным и гражданским делам
Консультации, заключения специалиста, рецензии


© «Новости украинской психиатрии», 2010
Редакция сайта: editor@psychiatry.ua
ISSN 1990–5211